ВЕРИФИКАЦИЯ
Полезное
Смотреть что такое «ВЕРИФИКАЦИЯ» в других словарях:
ВЕРИФИКАЦИЯ — проверка документов, расчетов и др. Словарь финансовых терминов. Верификация Верификация установление соответствия принятой и переданной информации с помощью логических методов. По английски: Verification См. также: Информационные взаимодействия… … Финансовый словарь
ВЕРИФИКАЦИЯ — (от лат. verificatio доказательство, подтверждение) установление истинности или эмпирической осмысленности научных утверждений. Этот термин получил широкое распространение в связи с неопозитивистской программой эмпирического обоснования науки. С… … Философская энциклопедия
Верификация — Верификация ♦ Verification Проверка истинности высказывания с целью его оценки. Так, расчет можно проверить, повторив ту же операцию или проделав другую, а гипотезу – посредством опыта. Правда, остается вопрос об истинности самой проверки –… … Философский словарь Спонвиля
ВЕРИФИКАЦИЯ — в культурологии (позднелат. verificatio доказательство, подтверждение верности или истинности чего либо; от лат. verus истинный и facio делаю) установление истинности тех или иных суждений (утверждений и отрицаний) о культуре в знании о… … Энциклопедия культурологии
верификация — проверка, сличение, подтверждение, свидетельство Словарь русских синонимов. верификация сущ., кол во синонимов: 5 • валидация (4) • … Словарь синонимов
верификация — и, ж. vérification f. Свидетельство, удостоверение в подлинности. СИС 1954. Не для суеты, но для оного я в сие плодовитое описание вошел; некие происшествия я забыл и не помню верификациев чисел и имян, не писавши у себя никогда никаких записок.… … Исторический словарь галлицизмов русского языка
Верификация — (лат. verificatio дәлел, растау) – ғылыми ақиқат пен оның деректері (мәліметтері) эмпирикалық, яғни тәжірибелік тексеру арқылы айқындалады деген әдістемелік концепция, принцип. Ол логикалық позитивизм мен аналитикалық философияның бір тармағы… … Философиялық терминдердің сөздігі
верификация — контроль проверка Установление соответствия принятой и переданной информации с помощью логических методов [http://www.rol.ru/files/dict/internet/#]. [http://www.morepc.ru/dict/] верификация (ITIL Service Transition) Деятельность, которая… … Справочник технического переводчика
Верификация — англ. verification А. Проверка подлинности, правильности оформления документов, материалов. Б.Процесс сличения копии с оригиналом Словарь бизнес терминов. Академик.ру. 2001 … Словарь бизнес-терминов
ВЕРИФИКАЦИЯ — (от латинского verus истинный и facio делаю), проверка, эмпирическое подтверждение теоретических положений науки путем сопоставления их с наблюдаемыми объектами, фактическими данными, экспериментом … Современная энциклопедия
верификация
1 верификация
2 верификация
3 верификация
4 Верификация
5 verification
См. также в других словарях:
ВЕРИФИКАЦИЯ — (этим. см. предыд. сл.). Удостоверение, проверка. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ВЕРИФИКАЦИЯ свидетельство, удостоверение в подлинности. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка.… … Словарь иностранных слов русского языка
ВЕРИФИКАЦИЯ — проверка документов, расчетов и др. Словарь финансовых терминов. Верификация Верификация установление соответствия принятой и переданной информации с помощью логических методов. По английски: Verification См. также: Информационные взаимодействия… … Финансовый словарь
ВЕРИФИКАЦИЯ — (от лат. verificatio доказательство, подтверждение) установление истинности или эмпирической осмысленности научных утверждений. Этот термин получил широкое распространение в связи с неопозитивистской программой эмпирического обоснования науки. С… … Философская энциклопедия
Верификация — Верификация ♦ Verification Проверка истинности высказывания с целью его оценки. Так, расчет можно проверить, повторив ту же операцию или проделав другую, а гипотезу – посредством опыта. Правда, остается вопрос об истинности самой проверки –… … Философский словарь Спонвиля
ВЕРИФИКАЦИЯ — в культурологии (позднелат. verificatio доказательство, подтверждение верности или истинности чего либо; от лат. verus истинный и facio делаю) установление истинности тех или иных суждений (утверждений и отрицаний) о культуре в знании о… … Энциклопедия культурологии
верификация — проверка, сличение, подтверждение, свидетельство Словарь русских синонимов. верификация сущ., кол во синонимов: 5 • валидация (4) • … Словарь синонимов
верификация — и, ж. vérification f. Свидетельство, удостоверение в подлинности. СИС 1954. Не для суеты, но для оного я в сие плодовитое описание вошел; некие происшествия я забыл и не помню верификациев чисел и имян, не писавши у себя никогда никаких записок.… … Исторический словарь галлицизмов русского языка
Верификация — (лат. verificatio дәлел, растау) – ғылыми ақиқат пен оның деректері (мәліметтері) эмпирикалық, яғни тәжірибелік тексеру арқылы айқындалады деген әдістемелік концепция, принцип. Ол логикалық позитивизм мен аналитикалық философияның бір тармағы… … Философиялық терминдердің сөздігі
верификация — контроль проверка Установление соответствия принятой и переданной информации с помощью логических методов [http://www.rol.ru/files/dict/internet/#]. [http://www.morepc.ru/dict/] верификация (ITIL Service Transition) Деятельность, которая… … Справочник технического переводчика
Верификация — англ. verification А. Проверка подлинности, правильности оформления документов, материалов. Б.Процесс сличения копии с оригиналом Словарь бизнес терминов. Академик.ру. 2001 … Словарь бизнес-терминов
ВЕРИФИКАЦИЯ — (от латинского verus истинный и facio делаю), проверка, эмпирическое подтверждение теоретических положений науки путем сопоставления их с наблюдаемыми объектами, фактическими данными, экспериментом … Современная энциклопедия
Как правильно +
Авторский сайт Мельниковой Веры Александровны
Все материалы авторские. Размещение на других сайтах ЗАПРЕЩЕНО.
16 ноября в 18.00 состоится вебинар на тему: «Сочинение по литературе в декабре»
Как правильно? Значение слова «ВЕРИФИКАЦИЯ»
Иноязычные слова часто имеют довольно сложное значение. Однако в последние годы они всё чаще произносятся в речи, входя в состав общеупотребительных. Одним из таких слов является слово «верификация».
Каково значение слова «верификация»?
Слово верификация – латинского происхождения. Буквально корни слова переводятся так: verus — «истинный» и facere — «делать». Значит, речь идёт о чём-то, требующем признания истинности.
Верификация — это определённый процесс, процедура, в результате которой подтверждается истинность чего- либо.
Случаи верификации:
Синонимы к слову «верификация»
Примеры
Процесс верификации документов на получение наследства длился несколько дней.
Верификация письменного источник литературы 15 века подтвердила его подлинность.
Материал подготовила: Мельникова Вера Александровна
Значение слова верификация
Политическая наука: Словарь-справочник
(от лат. verus истинный и facio делаю)
Современный экономический словарь. 1999
проверка и подтверждение подлинности материалов, документов.
Начала Современного Естествознания. Тезаурус
(от лат. verus — истинный и facio — делаю)
2) (в неопозитивизме) проверка, эмпирическое подтверждение теоретических положений науки путем сопоставления их с наблюдаемыми объектами, чувственными данными, экспериментами;
3) (в естественных науках) проверка истинности теоретического положения, установление достоверности опытным (эмпирическим, экспериментальным) путем. Принцип (критерий) верификации — один из принципов (критериев) научности выдвигаемых или установленных положений, используемого знания.
Культурология. Словарь-справочник
(лат. verus – истинный + fasio – делаю)
проверка, эмпирическое подтверждение теоретических положений науки путем сопоставления их с наблюдаемыми объектами, чувственными данными, экспериментом.
☼ позднелат. verificatio — доказательство, подтверждение верности или истинности чего-либо; от лат. verus — истинный и facio — делаю.
в культурологии установление истинности тех или иных суждений (утверждений и отрицаний) о культуре в знании о культуре. Подобное понятие в области логики и методологии науки означает процесс непосредств. или косвенной проверки научных утверждений в рез-те эмпирич. наблюдений или проведения эксперимента, а также установления логич. отношений между непосредственно и косвенно верифицируемыми утверждениями. Понятие В. было сформулировано и обосновано логич. позитивизмом (Венский кружок), развивавшим концепцию «научной философии» и идеи Витгенштейна, сформулированные им в «Логико-филос. трактате» (1921). Принято различать В. как актуальный процесс эмпирич. проверки истинности суждений и верифицируемость как потенциальную их проверяемость (возможность проверить) при опр. условиях или по опр. формальным схемам. Согласно принципу верифицируемости, выдвинутому логич. позитивизмом, всякое научно осмысленное утверждение о мире сводимо к совокупности протокольных предположений, фиксирующих данные чистого опыта. В конечном счете любое знание о мире рассматривалось как сводимое путем цепочки формальных преобразований к сумме элементарных предложений, обладающих логич. (логико-математич.) непротиворечивостью и аксиоматич. истинностью (т.н. логич. атомизм), а структура мира, т.о., определялась проекцией структуры знания, заданной исходной логико-эпистемологич. моделью. Согласно позднему Витгенштейну, идеальный, с т.зр. В., логически совершенный язык науки является рез-том условной конвенции, В. к-рой также весьма условна и произвольна — как нек-рые формальные правила ведения «языковой игры». Отсюда — допущение множественности как научных, так и обыденных языков, не поддающихся унификации или генерализации; отсюда же функциональное понимание значения как «употребления» и т.п.
В гуманитарных науках и особенно в культурологии проблема В. еще более усложняется. Поскольку в культуру как предмет культурологич. рефлексии входят такие разные, притом специализир., формы, как наука и искусство, философия и религия; а также социализированные формы культуры — полит., правовая, хозяйственно-экон.; поскольку помимо специализир. форм культуры существует еще и обыденная культура (в частности, образ жизни и культура повседневности), — В. феноменов культуры по каким-то одним основаниям оказывается невозможной. Так, напр., наука (скажем, естествознание) и религия могут занимать по принципиальным мировоззренч. вопросам взаимоисключающие позиции; это же в той или иной степени относится и к взаимоотношениям искусства и философии, философии и религии, науки и философии, науки и искусства, специализир. форм культуры и культуры обыденной, социализир. и специализир. форм культуры между собой. Во всех этих случаях речь может и должна идти о множественности самих В. — применительно к разл. феноменальным формам культуры, о своего рода «параллельных рядах» культурных явлений, верифицируемых по принципиально несводимым основаниям и очень условно «переводимым», «перекодируемым» с одного культурного языка на другой.
Здесь возможны самые парадоксальные альянсы и контаминации: религ. обоснование или опровержение науки и научное объяснение или отвержение религии; философия искусства, философичность искусства и искусство философствования; философия здравого смысла, обыденное знание и эстетика повседневности и т.д., причем многие из этих пограничных явлений культуры сосуществуют друг с другом во времени и в пространстве, тем самым фактически оправдывая и подтверждая плюрализм В. в культурологии. Так, экстраполируя требования и критерии интеллектуальной культуры, понятийно оформленной и сложно структурированной, в сферу культуры повседневности, аморфной и непосредственно переживаемой, мы вольно или невольно интеллектуализируем обыденную культуру, придавая специфически обыденному ее содержанию форму специализир. (научного или филос., социально-полит. или эстетич.) знания. И напротив, навязывая философии или науке, искусству или полит. идеологии логику и смысловое наполнение обыденного сознания, с его здесь-и-теперь-находимостью, с его прагматизмом и наглядной конкретностью, простотой, общедоступностью, самоочевидностью, мы получаем «неспециализир.» философию, точнее философствование на уровне житейских целей и потребностей потенциально любого субъекта. Практически каждый субъект культуры причастен (нередко одновременно) нескольким смысловым плоскостям культурной реальности: он может быть ученым-естествоиспытателем и глубоко верующим человеком, философом (опр. ориентации) и обывателем, художником-любителем и членом той или иной полит. системы (гос-ва, класса, партии, страты, группы и пр.); соответственно его суждения о мире и культуре могут принадлежать разл. смысловым слоям сознания или составлять сложную конфигурацию разл. смыслов. Естественным является безграничное многообразие культурологич. концепций и учений, не только сменяющих друг друга во времени, но и нередко современных друг другу, что не исключает ни их взаимодополнительности, ни взаимополемичности. Наконец, само неопр. и все расширяющееся множество несводимых друг к другу дефиниций культуры, как и ее качественных и смысловых дифференциации, лишний раз подтверждает всю закономерную многозначность и сложность В. явлений и процессов культуры, в принципе многомерной.
Следует признать, что культурологич. знание представляет собой мышление по схемам многих знаний: оно не исключает ни конкретнонаучных, ни общенаучных, ни филос. обобщений, но может быть совершенно эмпирическим и восставать против любой его внешней концептуализации; оно включает в себя дорефлективные, рефлективные и надрефлективные компоненты, находящиеся в сложном, подчас конфликтном взаимодействии; оно использует систему относительно строгих понятий и емких категорий (свойственных дискурсивному мышлению в целом и науке, философии в частности), а также символов, нередко заимствованных из других областей знаний, представлений, переживаний (напр., мифологии и религии, лит-ры и искусства, житейской практики и этнонац. традиций), равно как и научных дисциплин (антропологии и социологии, психологии и семиотики, искусствознания и лингвистики, истории и лит.-ведения, подчас естеств. и техн. наук), переосмысливая их применительно к своему предмету — культуре (ценностно-смысловому единству), и в то же время обращается к образно-ассоциативным и интуитивным представлениям, рожденным в разл. сферах и формах культуры. В этом отношении критерии научности или художественности, абстрактности или конкретности, материальности или идеальности, объективности или субъективности, достоверности или вымысла, однозначности или многозначности, статики и динамики, всеобщности или частности и т.п. оказываются в равной мере недостаточными, неполными, не универсальными. В рамках одного и того же культурологич. дискурса субъекту культуры (в т.ч. и исследователю) приходится одновременно апеллировать к двум и более системам измерений (включая анализ, интерпретацию и оценку рассматриваемых явлений культуры), исходить из амбивалентности или принципиальной разноосновности культурологич. знания.
Теоретизм, этизм (этика) и эстетизм, несомненно, составляют три важнейших аспекта (измерения) любого культурного явления или процесса; в известном смысле они составляют более или менее органичное единство (платоновско-соловьевского образца: Истина — Благо — Красота); однако в другом отношении они же демонстрируют, по выражению М. Бахтина, «дурную неслиянность и невзаимопроникновенность культуры и жизни» («Философия поступка», 1920-24), являя собой феномен социокультурного «полифонизма» и идейного «диалогизма» (позднейшая бахтинская терминология). Драматизм взаимоотношений этического и эстетического в культуре (ср. феномен маркиза де Сада или «Цветы зла» Бодлера вместе с образованной ими разветвленной традицией в лит-ре и искусстве); теоретического и этического (на этом построены различные филос., полит, и лит. утопии и антиутопии, а также концептуальные построения разл. рода в философии и религии, в науке и технике); эстетического и теоретического (особенно заметный в философских системах Платона, Канта, Шопенгауэра, Кьеркегора, Ницше, Вл. Соловьева, в творчестве зап.-европ. романтиков и символистов) подтверждает, что взаимоотношения теоретизма, этизма и эстетизма далеко не гармоничны и образуют не только культурное»всеединство», но и столь же всеобъемлющую, неукротимую борьбу противоположностей в рамках триады. Столь же драматичны последствия принципиального раскола между «содержанием-смыслом» данного акта-деятельности, «истор. действительностью» его бытия и его «единств. переживаемостью» (М. Бахтин). И преодоление подобного раскола и его последствий для культуры и жизни оказывается само по себе чрезвычайно сложным, неоднозначным, требующим совпадения многочисл. условий и интенций субъекта деятельности, к тому же выполнимых и достижимых лишь в плоскости самосознания личности, ее персональной ответственности, а не культуры в целом.
В. культурных феноменов в культурологии во многом зависит от того контекста, в к-ром эти явления рассматриваются: истор. контекст возникновения и функционирования этих явлений или контекст современный (относительно исследователя или иного субъекта культуры); контекст культурной традиции, из к-рой вышел данный феномен, или контекст последующих культурных инноваций; контекст культурной однородности (с данным явлением) или контрастности (с ним же); контекст субъективный (продиктованный ассоциациями или воззрениями опр. субъекта культуры) или объективный (связанный с истор. эпохой, конкр. топосом, нац. картиной мира, жизненным укладом) и т.д. В. феноменов культуры определяется в конечном счете мерой соответствия между рассматриваемым феноменом культуры и культурно-смысловым контекстом его осмысления. Понятно, что феномен ср.-век. алхимии, являющийся, с совр. т.зр., в контексте научных воззрений 20 в., безусловным заблуждением, мистикой, превращенной формой знания, представлял собой — в контексте ср.-век. культуры — плодотворный способ первичной структуризации знаний о мире, веществе, всеобщей изменчивости вещей и смелый прорыв в область неизвестного, заложивший основы будущих наук Нового времени — химии, физики, биологии, антропологии и т.п. Подобным же образом следует оценивать астрологию, метафизику, теологию и многое другое в культуре ср.-вековья или Возрождения: это смысловые структуры (или целые комплексы смысловых структур), определяющие мировоззрение и поведение духовной элиты своего времени; эти смысловые структуры в такой же мере выражают культуру опр. истор. эпохи, в какой опосредствуют ее истор. определенность в конкр. формах человеч. рациональности и соответствующей деятельности. Разл. утопии, возникавшие в сознании людей в разные века, могут быть оценены, с совр. т.зр., как «тупиковые» проекты, бесполезные и даже вредные для человечества и отд. его представителей; но в рамках культуры своего времени они выступали как серьезные и оригинальные попытки переоценки существующей действительности и выхода за ее актуальные пределы, как механизмы преобразования социокультурной данности в новую виртуальную реальность. Аналогичным образом в культурологии оцениваются разл. научные теории, концепции, гипотезы, версии, методол. подходы: их дискуссионность и открытость (концептуальная незавершенность) отнюдь не являются показателем их ошибочности или ложности, равно как и правдоподобия или истинности, — все они выступают как исторически обусловленные феномены конкр. культуры, и как таковые закономерны по своему содержанию и форме — наряду с иными, типологически рядоположенными, а семантически вариативными или альтернативными.
Будучи вписано в тот или иной содержат. контекст, каждое явление культуры, выступающее, т.о., как своего рода текст, тем или иным образом коррелирующий со своим контекстом, с одной стороны, накладывает свой отпечаток на контекстуальное смысловое поле, а, с другой, само адаптируется к своему контексту, испытывая его ценностно-смысловое воздействие; осмысление, интерпретация и оценка данного явления культуры всегда обусловлены контекстуальностью, т.е. складывающимися диалогич. отношениями между данным текстом и инновативным контекстом, — в рез-те происходит «приращение смысла» — прежде всего в самом тексте, обретающем — в процессе взаимодействия со своим контекстом — все более и более значит. «интерпретативную оболочку». В этом смысле одно и то же культурное явление в разл. культурно-истор. эпохи и даже в течение сравнительно небольших истор. периодов не равно себе, поскольку в своем содержании постоянно утрачивает одни смыслы и семантич. оттенки и приобретает другие, более актуальные, ценные или значимые в каком-то отношении.
Особый случай представляет нарочитая модернизация феноменов культуры прошлого или нац. адаптация инокультурных явлений, достигаемая соответствующим моделированием эпистемологич. контекста — резко современного или исключительно национально-культурного, — новый феномен культуры, высвеченный неожиданным контекстом, представляет собою аллюзию прежнего (т.е. особого рода интерпретацию, переосмысление, а не его продолжение и развитие), и его В. в культурно-истор. отношении, т.о., лишена смысла (на этом строится постмодернистская игра с исторически и культурно несовместимыми реалиями, в своей совокупности принципиально неверифицируемыми). Аналогично по своему рез-ту намеренное изъятие того или иного феномена культуры из его истор. контекста (игнорирование реальных культурных отношений и связей, «круга чтения» и интересов исследуемого деятеля культуры, культурно-смысловых источников и ассоциаций анализируемых произведений, концепций и доктрин; приписывание явлению культуры тех смыслов и значений, к-рые ему генетически не свойственны или исторически невозможны; «обвинение» деятеля культуры в незнании фактов или идей, известных его позднейшим критикам или интерпретаторам, или в отстаивании нежелат., с т.зр. интерпретатора, партийно-классовой, идеол. или филос. позиции по к.-л. вопросам, являющееся фактически тенденциозной реинтерпретацией культурных явлений в идейно чуждом или контрастном контексте. Такой в большинстве случаев была В. культуры в марксистской культурологии, наиболее последовательно сопоставлявшей феномены культуры с явлениями социальной действительности, делившей деятелей культуры на «прогрессивных» и «реакционных», а явления культуры на народные и «антинародные», революц. и контрреволюционные, «нужные», с партийных позиций, и «ненужные» (в свете задач революции, социалистич. строительства, коммунистич. идеалов, злобы дня и т.п.). В. феноменов культуры, осуществляемая с позиций истор., политико-идеол. или филос. превосходства, как и «суд» одной культурной эпохи над другой или критика одной нац. культуры др. нац. культурой (это же относится и к разл. субкультурам), — неправомерны и субъективны, хотя вполне объяснимы и широко распространены в истории культуры. Речь идет о столкновении разл., подчас несовместимых между собой культурных кодов и наложении взаимоперечащих смысловых структур, относящихся к гетерономным культурным системам. В. культурных феноменов носит здесь иллюзорный и, как правило, идеологически заданный характер. Иными словами, верифицируется т.о. не сам культурный феномен, а лишь его интерпретация (как правило, имплицитно содержащая в себе оценку, что подтверждает социально-полит. и идейно-мировоззренч. ангажированность исследователя). Строго говоря, В. в культурологии возможна лишь в феноменологич. и герменевтич. смысле, — т.е. в контексте данной культуры, данной истор. эпохи, данного культурного стиля, типа мировоззрения, морфологич. принадлежности и т.д. вплоть до конкр. явления культуры. Возникающая перед культурологами (особенно при проведении кросскультурных — сравнительно-истор. и типол. — исследовании) проблема культурного релятивизма в принципе трудно разрешима. С одной стороны, трудно доказать, что нек-рое явление или категория одной культуры (субкультуры) воспринимается именно таким образом в иной культуре, что понятия и представления разл. культур аутентичны и взаимопереводимы, что социокультурное объяснение этого явления в одной культуре будет верным и в отношении другой. С др. стороны, стремление понять другую культуру методом условного «вживания» в нее, с т.зр. «определения ситуации» исследуемыми деятелями, путем отказа понять «чужую» культуру на основании собственных категории и «своего» культурно-истор. опыта — чревато тем, что в рез-те «контекстуальной снисходительности» исследователя ни одно явление другой культуры (тип поведения, верования, мышления, творчества и пр.) не может считаться неестественным или иррациональным, если оно рассматривается в рамках собственного культурного контекста. В то же время маловероятно, чтобы исследователь «другой культуры» мог полностью отказаться от опр. стереотипов или дискурсов «своей культуры», что фактически исключает возможность адекватного понимания иного культурного опыта и других культурных систем. Т.о., В. подлежит не столько сама культура, анализируемая и интерпретируемая, систематизируемая и обобщаемая в культурологич. теориях и учениях, сколько культурологич. учения и концепции, осмысляющие и классифицирующие культурные явления, сопоставляющие их между собой и оценивающие, объясняющие и прогнозирующие культурно-истор. развитие человечества и его составляющих. Это важно для того, чтобы отчетливо различать в культурологич. исследовании значения, смыслы и оценки, навязываемые исследователем своему материалу, и вытекающие из его непредубежденного анализа; субъективную тенденциозность и познават. объективность; желаемое и действительное; органическое и производное.
Характерна концепция К. Р. Поппера, противопоставившего идее В. идею фальсификации. Стремясь последовательно и строго различать науку и идеологию (что особенно актуально в отношении гуманитарных и социальных наук, включая культурологию), Поппер доказывал, что наука, для того чтобы доказать свою валидность, должна стремиться не к защите своих положений и принципов, т.е. В. (это успешно делает и идеология), а к их опровержению: наука может развиваться только посредством проверки и опровержения собственных гипотез (фальсификации), выдвижения новых гипотез и их последующей фальсифицирующей проверки, и т.д. (к чему идеология органически неспособна). В полемике с Поппером Т. Кун настаивал на том, что наука зависит прежде всего от предположений, к-рые в принципе не могут быть фальсифицированы, а развитие науки определяется не систематич. испытанием гипотез, как это видит фальсификационизм, а в рез-те смены научных (шире культурных) парадигм. Если Поппер акцентировал в научном поиске порождение инновативного начала путем отрицания не выдерживающих проверки старых гипотез, то Кун подчеркивал непрерывность и преемственность культурных традиций в научном развитии, лишь изредка «взрываемых» научными революциями — переворотами, открывающими принципиально новые системы и принципы знания, тем самым прерывающими традицию и требующими обновления В. Логично представить В. и фальсификацию гипотез как взаимодополнит. принципы проверки знания, различно, но в одинаковой мере способствующие его росту, углублению и внутр. совершенствованию в контексте культуры.
Лит.: Кун Т. Структура научных революций. М., 1977; Заботин П.С. Преодоление заблуждения в научном познании. М., 1979; Мулуд Н. Анализ и смысл. М., 1979; Маркарян Э.С. Теория культуры и совр. наука (Логико-методол. анализ). М., 1983; Павилёнис Р.И. Проблема смысла. Совр. логико-филос. анализ языка. М., 1983; Наука и культура. М., 1984; Полани М. Личностное знание: На пути к посткритич. философии. М., 1985; Рыжко В.А. Научные концепции: социокультурный, логико-гносеол. и практич. аспекты. К., 1985; Интерпретация как историко-научная и методол. проблема. Новосиб., 1986; Культура, человек и картина мира. М., 1987; Научные революции в динамике культуры. Минск, 1987; Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы филос. герменевтики. М., 1988; Парахонский Б.А. Язык культуры и генезис знания. К., 1988; Героименко В.А. Личностное знание и научное творчество. Минск, 1989; Библер B.C. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры. М., 1991; Библер B.C. От наукоучения — к логике культуры: Два филос. введения в XXI век. М., 1991;0нже. На гранях логики культуры. М., 1997; Петров М.К. Язык, знак, культура. М.,1991; Он же. Самосознание и научное творчество. Ростов-на-Дону, 1992; Он же. Историко-философские исследования. М., 1996; Степин B.C. Филос. антропология и философия науки. М., 1992; Лем С. Этика технологии и технология этики. Модель культуры. Пермь; Абакан; М., 1993; Сорина Г. В. Логико-культурная доминанта: Очерки теории и истории психологизма и антипсихологизма в культуре. М., 1993; Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994; Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. М., 1994; Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995; Идеал, утопия и критич. рефлексия. М., 1996; Коммуникации в культуре. Петрозаводск, 1996; Культуральная антропология. СПб., 1996; Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996; Мамардашвили М.К. Стрела познания: Набросок естественноистор. гносеологии. М., 1996; Пятигорский А.М. Избранные труды. М., 1996; Рикёр П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М., 1996; Вторая Навигация: Философия. Культурология. Лит.-ведение: Альманах. X., 1997; Злобин Н. Культурные смыслы науки. М., 1997; Каган М.С. Филос. теория ценности. СПб., 1997; Мамардашвили М.К., Пятигорский А.М. Символ и сознание: Метафизич. рассуждения о сознании, символике и языке. М., 1997; Михайлов А.В. Языки культуры. М., 1997; Туровский М.Б. Филос. основания культурологии. М., 1997; Popper K.R. The Logic of Scientific Discovery. L., 1959; Popper K.R. Conjectures and Refutations: The Growth of Scientific Knowledge. N.Y.; L., 1962; Adorno T.W. Prisms: Cultural Criticism and Society. L., 1967; McHugh P. Defining the Situation : The Organization of Meaning in Social Interaction. Indian., 1968; Vallier I. (ed.) Comparative Methods in Sociology. Berk., 1971; Douglas М. Cultural Bias. L., 1978; Smith A.D. National Identity. L.; N.Y., 1991.
Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996