Лицом черен глаза словно две маслины как пишется
Иван Христофорович Баграмян
Так начиналась война
У памяти человеческой, к сожалению, много врагов, медленно, но верно подтачивающих ее. В их числе неумолимое время, по зернышку выметающее из кладовых памяти многие интересные и поучительные факты из прожитой жизни. Новые события и новые впечатления порой невольно заставляют нас по-иному осмысливать пережитое, и тогда дела давно минувших дней начинают вдруг представляться нам несколько в ином, чем прежде, свете. Много опасностей подобного рода поджидает мемуариста. Зная об этом и не надеясь на память, я, приступая к своим запискам, изучил сохранившиеся документы, разыскал активных участников событий.
Пишу я о Великой Отечественной войне. Она будет всегда вызывать неиссякаемый интерес не только у современников, но и у наших потомков. В ходе этого вооруженного столкновения, самого ожесточенного и кровопролитного за всю человеческую историю, особенно ярко проявились непоколебимая прочность первого в мире социалистического государства, величайший патриотизм советских людей и нерушимая дружба народов, населяющих нашу страну.
Мы с законной гордостью вспоминаем блестящие успехи Красной Армии, начиная от великих битв под Москвой, Сталинградом, Курском и кончая победоносным финалом войны.
Не удивительно, что описанию этих операций уделяется большое внимание. Но глубоко заблуждаются те, кто видит в событиях начального периода только неудачи нашей армии, обусловленные внезапностью нападения агрессора. Нельзя забывать, что именно эти грозные дни Убедительно показали всему миру, что Красная Армия под испытанным руководством Коммунистической партии способна выдержать любые, самые тяжелые испытания. Бесстрашие и мужество наших воинов, мудрость партии и правительства развеяли в прах все планы врага.
Весь мир знает, что армии многих капиталистических стран и в менее сложных условиях быстро разваливались и капитулировали перед агрессором. Так гитлеровской Германии удалось сравнительно быстро завоевать почти всю Западную Европу. Легкие победы вскружили голову фашистским заправилам и явились почвой для бредовой идеи об уничтожении Красной Армии и покорении Страны Советов за каких-нибудь шесть недель.
Мне хочется показать читателю, как этот разбойничий план начал рушиться с того самого часа, как гитлеровские армии переступили нашу государственную границу.
Вот почему я решил начать свои воспоминания с кануна войны, а за основу взять события ее начального периода, свидетелем которых был летом 1941 года на Украине. К сожалению, наиболее видные военачальники, непосредственно руководившие боевыми действиями войск на киевском направлении, трагически погибли в конце сентября 1941 года, и поэтому все опубликованные материалы о начальном периоде войны на Украине основывались лишь на скупо и неполно отражающих события документах.
Накануне войны я работал начальником оперативного отдела — заместителем начальника штаба Киевского Особого военного округа, который с первого же дня войны был преобразован в Юго-Западный фронт. Мне довелось принимать самое непосредственное участие как в разработке оперативных планов округа накануне войны, так и в организации руководства боевыми действиями, которые развернулись летом 1941 года на огромной территории Советской Украины в крайне неблагоприятных для нас условиях.
Приняться за воспоминания меня побудило искреннее желание рассказать широкому кругу читателей, в какой исключительно трудной обстановке сражались советские люди, отражая вероломное нападение немецко-фашистских войск, с каким героизмом они выполняли свой воинский долг перед Родиной.
Ничто так не скрепляет дружбу, как совместная борьба и преодоление труднейших испытаний. Но хотя я пишу о людях, память о которых волнует меня и поныне, я старался быть предельно объективным и точным, повествуя, как говорится, «не мудрствуя лукаво» о том, чему был свидетелем.
Каждый, кто когда-нибудь брался за перо, чтобы рассказать о минувших днях, поймет, как нелегко писать о событиях, которые довелось пережить самому. В таком случае иногда кажется, что действия тех командных инстанций, к которым ты принадлежал, логичны и легко объяснимы, а других, наоборот, непонятны и даже ошибочны. Мне хотелось уйти от такого субъективизма. И я старался судить о действиях тех или других военачальников так же, как я оценивал бы свои поступки.
Чтобы помочь читателю понять события начального периода войны, я решил начать свои записки с обстановки, которая складывалась в Киевском Особом военном округе в предвоенные месяцы.
1418 дней длилась Великая Отечественная война. В книге рассматриваются лишь ее первые 178 дней. Это фактически лишь начало войны.
За эти 178 дней Красная Армия не только терпела неудачи, но и била врага, училась побеждать. В меру своих сил я стремился показать это на примере действий войск Юго-Западного и Южного фронтов.
Особо я попытался объяснить причины, вынудившие наше Верховное Главнокомандование всемерно оттягивать отвод армий Юго-Западного фронта из района Киева, когда главные силы фронта находились под угрозой окружения. Читатель сможет убедиться, что, хотя после семидесятидневной героической обороны нашим войскам пришлось оставить столицу Украины, сопротивление их не только не ослабло, но стало еще более яростным. В результате огромных усилий удалось восстановить огромный участок фронта на киевско-харьковском направлении.
Мне хотелось развеять неверное представление о том, что войска Юго-Западного фронта отошли в октябре 1941 года к востоку от линии Белгород, Харьков якобы в связи с поражением в боях, разгоревшихся в конце сентября и в первой половине октября. Что это было не так, я покажу читателю на убедительных фактах.
Знакомясь с обширной литературой о Великой Отечественной войне, я обратил внимание на то, что даже военные историки не совсем четко представляют себе рождение замысла одной из самых первых наших крупных наступательных операций — удара под Ростовом-на-Дону.
Мне довелось с начала и до конца принимать участие в подготовке и проведении этой славной операции, и я старался подробно рассказать о том, как зародилась ее идея и как она претворялась в жизнь.
Завершающим эпизодом моего повествования о первом периоде воины не случайно стало наступление войск правого крыла Юго-Западного фронта под Ельцом, которое явилось, по существу, составной частью грандиозной Московской битвы, развеявшей миф о непобедимости гитлеровской армии. Эта сравнительно небольшая по масштабу операция очень интересна не только особым своеобразием, но и тем, что она была как бы одним из ручейков, из которых родился могучий поток, отбросивший врага от советской столицы.
Отдавая еще раз свой труд на суд читателей, мне, как и каждому автору, хочется, чтобы они не остались равнодушными и всегда помнили доблестных солдат, честно исполнивших свой долг перед Родиной.
Глубоко признателен всем моим боевым друзьям и особенно полковнику Алексею Ивановичу Корнееву. Это их помощи я обязан тем, что, несмотря на большую загруженность служебной и общественной деятельностью, смог завершить работу над книгой.
ОСОБЫЙ ВОЕННЫЙ ОКРУГ
Прошло почти четыре года, как я расстался с 5-й кавалерийской имени Блинова дивизией и перебрался из Житомира в Москву, поступив в только что созданную тогда Академию Генерального штаба. Наша учебная группа насчитывала 13 человек. Друзья шутили: несчастливое число, удачи не ждите. Но пророчество не оправдалось. Учились все успешно. Правда, «чертова дюжина» скоро превратилась в обычную: одного из слушателей отчислили за неуспеваемость.
Академия много дала нам, обогатила наши знания, особенно в области военного искусства. Успехи в учебе были отмечены тем, что некоторые из слушателей нашей группы стали преподавателями этой же академии. Первыми пополнили поредевшие преподавательские кадры эстонец комбриг Иоган Бебрис, полковники Николай Емельянович Аргунов, Владимир Петрович Свиридов и Константин Федорович Скоробогаткин; они перешли на преподавательскую работу вскоре после первого же года обучения. Вслед за ними на эту трудную стезю встали староста нашей группы комбриг Владимир Ефимович Климовских и бывалый летчик майор Иван Никифорович Рухле.
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Лесков Николай Семенович
Книга «Некуда»
Оглавление
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
Продолжая фланировать в новой маске, он внимательно прислушивался к частым жалобам недовольных порочными наклонностями общества, болел перед ними гражданскою болезнью и сносил свои скорби к Райнеру, у которого тотчас же после его приезда в Петербург водворилась на жительстве целая импровизованная семья. По диванам и козеткам довольно обширной квартиры Райнера расселились: 1) студент Лукьян Прорвич, молодой человек, недовольный университетскими порядками и желавший утверждения в обществе коммунистических начал, безбрачия и вообще естественной жизни; 2) Неофит Кусицын, студент, окончивший курс, – маленький, вострорыленький, гнусливый человек, лишенный средств совладать с своим самолюбием, также поставивший себе обязанностью написать свое имя в ряду первых поборников естественной жизни; 3) Феофан Котырло, то, что поляки характеристично называют wielke nic,[70] – человек, не умеющий ничего понимать иначе, как понимает Кусицын, а впрочем, тоже коммунист и естественник; 4) лекарь Сулима, человек без занятий и без определенного направления, но с непреодолимым влечением к бездействию и покою; лицом черен, глаза словно две маслины; 5) Никон Ревякин, уволенный из духовного ведомства иподиакон, умеющий везде пристроиваться на чужой счет и почитаемый неповрежденным типом широкой русской натуры; искателен и не прочь действовать исподтишка против лучшего из своих благодетелей; 6) Емельян Бочаров, толстый белокурый студент, способный на все и ничего не делающий; из всех его способностей более других разрабатывается им способность противоречить себе на каждом шагу и не считаться деньгами, и 7) Авдотья Григорьевна Быстрова, двадцатилетняя девица, не знающая, что ей делать, но полная презрения к обыкновенному труду.
Шесть объедал Райнера, принадлежавшие к мужскому полу, как выше сказано, размещались по диванам его квартиры, а Авдотье Григорьевне Быстровой Райнер уступил свою последнюю комнату, а сам с тех пор помещался на ковре между диванами, занятыми Кусицыным и Ревякиным.
Кроме этих лиц, в квартире Райнера жила кухарка Афимья, московская баба, весьма добрая и безалаберная, но усердная и искренно преданная Райнеру. Афимья, с тех пор как поступила сюда в должность кухарки, еще ни разу не упражнялась в кулинарном искусстве и пребывала в нескончаемых посылках у приживальщиков.
Несмотря на собственную безалаберность, Афимья презрительно относилась к такой жизни и говорила:
– Так уж мы тут живем, так живем, что всем нам пропасть надо, да и давно следовает. Ни порядку у нас, ни распорядку – живем как испорченные.
Райнера Афимья любила, но считала его ребенком.
– Маломысленный совсем барин, – говорила она, рассказывая о его пропадающих вещах и деньгах. – А это, вот это оравище-то – это самые что есть черти. Жулики настоящие: так бы вот и взяла бы лопату да – вон! киш, дрянь вы этакая.
Из всех объедал один Белоярцев умел снискать расположение Афимьи, ибо он умел с нею разговориться полюбезному и на глаза ей не лез, счастливый около Райнера чистым метальцем, так что Афимья об этом не знала и не ведала.
В этом кодле Белоярцев был постоянным гостем. Сюда он приносил свои первые гражданские воздыхания и здесь же воспитывал в себе гражданскую болячку.
За исключением Райнера, здесь никто ничего не делал, и толковать всегда было с кем вволю.
Райнер рано утром, выпив наскоро стакан молока, убегал на свои уроки, а в квартире его только около полудня начиналось вставанье, или, правильнее, просыпанье и питье чая. Самовар ставился за самоваром, по мере того как один приживальщик продирал за другим свои глаза. Целые дни шла бесконечная сутолка и неумолчные речи о том, при каких мерах возможно достижение общей гармонии житейских отношений? Обыкновенно выходило, что надо непременно жить совсем иначе. Это уж так велось и прилаживалось. Прямым последствием таких речей явилась мысль зажить на новых началах; создать, вместо вредной родовой семьи, семью разумную, соединяемую не родством, а единством интересов и стремлений, и таким образом защитить каждого общими силами от недостатков, притеснений и напастей. Словом, решено было основать тот «общественный дом», в котором Розанов встретил Лизу в начале третьей книги этого романа.
Белоярцев так часто толковал об этом «доме», так красно и горячо увлекал всех близких к своему кружку людей описанием всех прелестей общежительства, что, по мере того как эта мысль распространялась, никто не умел ни понять, ни выразить ее отдельно от имени Белоярцева. Белоярцев, развлекаясь сладкими разговорами о сладком житье гражданской семьи, и сам не заметил, как это дело подвигалось к осуществлению и как сам он попадал в генералы зачинающегося братства. Несколько мужчин и несколько женщин (в числе последних и Лиза Бахарева) решились сойтись жить вместе, распределив между собою обязанности хозяйственные и соединивши усилия на добывание работ и составление общественной кассы, при которой станет возможно достижение высшей цели братства: ограждение работающего пролетариата от произвола, обид и насилий тучнеющего капитала и разубеждение слепотствующего общества живым примером в возможности правильной организации труда, без антрепренеров – капиталистов.
Случай помог скоро осуществиться этой великой мысли.
В числе разнородных лиц, посещавших открытую для всех квартиру Райнера, был молодой человек, Грабилин, сын одного из известных золотопромышленников.
Грабилин, воспитанный в модном пансионе, гнушался торговыми занятиями и, гоняясь за репутацией современного молодого человека, очень дорожил знакомством таких либералов, какие собирались у Райнера.
Отношения Грабилина к Белоярцеву как нельзя более напоминали собою отношения подобных Грабилину личностей в уездных городах к соборному дьякону, в губернских к регенту архиерейского хора, а в столицах – к певцам и актерам. Грабилин с благопокорностью переносил от Белоярцева самые оскорбительные насмешки, улыбался прежде, чем тот собирался что-нибудь сказать, поил его шампанским и катал в своей коляске.
У этого-то Грабилина Белоярцев и предложил взять взаймы две тысячи рублей серебром под общею друг за друга порукою в уплате. Грабилин, дорожа знакомством столь высокого в его мнении либерального кружка, не посмел отказать Белоярцеву в его просьбе, и таким образом, посредством этого займа, образовался первый общественный фонд, поступивший тоже в руки Белоярцева.
Белоярцев приобретал все более силы и значения. Получив в свои руки деньги, он вдруг развернулся и стал распоряжаться энергически и самостоятельно. Он объездил город, осмотрел множество домов и, наконец, в один прекрасный день объявил, что им нанято прекрасное и во всех отношениях удобное помещение. Это и был тот самый изолированный дом на Петербургской стороне, в котором мы встретили Лизу.
Произвольный выбор этого дома был очень неловким поступком со стороны Белоярцева. Дом был осмотрен всеми, собирающимися на новое жительство, и большинство было довольно его устройством, хотя многие и находили, что дальность расстояния его от людных мест города имеет много неудобств.
Белоярцеву, однако, не трудно было успокоить эти неудовольствия.
– Здесь далеко, да смело, – отвечал он. – Я удивляюсь, как вы, господа, не хотите сообразить, что мы только и безопасны, живя в такой местности, где за нами неудобно следить и мешать нам.
Труднее гораздо ему было сладить с другим нападением.
Лиза заметила, что все это прекрасно, что со всем можно помириться, но что она удивляется, каким образом Белоярцев мог позволить себе сделать выбор квартиры, не получив на этот выбор предварительно общего согласия всей собирающейся семьи. Белоярцев смешался, убеждал Лизу, что в этом с его стороны нет никакого самовластия, что он просто дорожил случаем не упустить удобной квартиры и проч. Лиза находила, что все это не резон, что это опять смахивает на родительскую опеку, о которой Белоярцева никто не просил, и что он во всяком случае нарушил общественное равноправие на первом шагу.
Предложения со словом «маслина»
Примеры предложений и цитат из классической литературы, в которых употребляется слово «маслина».
Примеры предложений со словом «маслина»
Он говорил и говорил уютным домашним голосом, благожелательно поглядывая чёрными как маслины глазами, не спеша и со вкусом раскладывал бумаги по столу.
Затем отобрать несколько крупных маслин для украшения, а остальные нарезать кружочками.
К паштету подают горячие тосты и гарнир из свежих или консервированных овощей, солёных грибов, очищенных от косточек маслин и зелени.
Сад у Шелестовых был большой, на четырех десятинах. Тут росло с два десятка старых кленов и лип, была одна ель, все же остальное составляли фруктовые деревья: черешни, яблони, груши, дикий каштан, серебристая маслина … Много было и цветов.
Иногда, проглатывая куски сочного ростбифа, он уносится мыслию в далекое прошлое, припоминается Сундучный ряд в Москве — какая там продавалась с лотков ветчина! какие были квасы! А потом Московский трактир, куда он изредка захаживал полакомиться селянкой! Чего в этой селянке не было: и капуста, и обрывки телятины, дичины, ветчины, и маслины — почти то самое волшебное блюдо, о котором он мечтает теперь в апогее своего величия!
— Больше всё одни маслины жрут с прованским маслом.
— Хорошо, я дам тебе опиуму, только нарисуй мне красавицу. Чтоб хорошая была красавица! чтобы брови были черные и очи большие, как маслины ; а я сама чтобы лежала возле нее и курила трубку! Слышишь? чтобы хорошая была! чтобы была красавица!
— У вас маслины всё едят, — заметил Розанов.
По диванам и козеткам довольно обширной квартиры Райнера расселились: 1) студент Лукьян Прорвич, молодой человек, недовольный университетскими порядками и желавший утверждения в обществе коммунистических начал, безбрачия и вообще естественной жизни; 2) Неофит Кусицын, студент, окончивший курс, — маленький, вострорыленький, гнусливый человек, лишенный средств совладать с своим самолюбием, также поставивший себе обязанностью написать свое имя в ряду первых поборников естественной жизни; 3) Феофан Котырло, то, что поляки характеристично называют wielke nic, [Букв.: великое ничто (польск.).] — человек, не умеющий ничего понимать иначе, как понимает Кусицын, а впрочем, тоже коммунист и естественник; 4) лекарь Сулима, человек без занятий и без определенного направления, но с непреодолимым влечением к бездействию и покою; лицом черен, глаза словно две маслины ; 5) Никон Ревякин, уволенный из духовного ведомства иподиакон, умеющий везде пристроиваться на чужой счет и почитаемый неповрежденным типом широкой русской нат
§ 115. Сравнительный оборот
1. Запятыми выделяются или отделяются сравнительные обороты, начинающиеся союзами словно, будто, как будто, точно, чем, нежели, что и др., например: Иной раз подстрелишь зайца, ранишь его в ногу, а он кричит, словно ребенок (Чехов); На Красной площади, будто сквозь туман веков, неясно вырисовываются очертания стен и башен (А. Н. Толстой); Откуда-то тянуло затхлой сыростью, точно из погреба (Мамин-Сибиряк); Пантелеймон… сидит на козлах, протянув вперед прямые, точно деревянные, руки (Чехов); Рыжик с фокуашком вошли в лес широкой, будто выметенной, тропой (Свирский); Лучше поздно, чем никогда (пословица); Ночью. лететь было безопаснее, нежели днем: устойчивее воздушный океан (Первенцев);…А волоса у нее [русалки] зеленые, что твоя конопля (Тургенев); Николай Петрович родился на юге России, подобно старшему своему брату Павлу (Тургенев).
Примечание. Не выделяются запятыми сравнительные обороты с указанными союзами, входящие в состав сказуемого или тесно связанные с ним по смыслу, например: Звезды на темном небе словно блестки, рассыпанные по бархату; Он смотрит на жизнь будто сквозь розовые очки; Могучий дуб и рядом с ним белоствольная береза точно воин в доспехах и девушка в подвенечном платье; Веселая песня что крылатая птица уносится далеко, далеко; Мы с ним словно родные братья (об отсутствии гире в этих случаях см. § 79, п. 1, примеч. п. 2).
Примечание. Указанные сочетания не выделяются запятыми, если входят в состав сказуемого или тесно связаны с ним по смыслу, например: Осенью и зимой густые туманы в Лондоне бывают как правило; Вчерашний день прошел как обычно (т. е. по обыкновению);
5) в оборотах не кто иной, как и не что иное, как, например: Спереди Рейнский водопад не что иное, как невысокий водяной уступ (Жуковский); Но что же такое эта самая память? — Не что иное, как действие воли… (Чаадаев).
3. Обороты с союзом как не выделяются запятыми:
1) если на первый план в обороте выступает значение обстоятельства образа действия (на вопрос как?); обычно такие обороты можно заменить творительным падежом существительного или наречием, например: Как град посыпалась картечь (Лермонтов) (ср.: посыпалась градом); Как дым рассеялись мечты (Лермонтов); Как демон коварна и зла (Лермонтов) (ср.: демонически коварна); Перстенек как жар горит (Некрасов); В гневе он как гром загремел, как сталь засверкал; Конь как буран летит, как вьюга спешит; Как зарницы в небе они запылали, как огненный дождь с неба упали;
2) если основное значение оборота — приравнивание или отождествление, например:…Ты любил меня как собственность, как источник радостей, тревог и печалей… (Лермонтов) (ср::…любил меня, считая своей собственностью);…Он [Иудушка] подавал свой камень как единственное, что он мог дать (Салтыков-Щедрин);
3) если союз как имеет значение «в качестве» или оборот с союзом как (приложение) характеризует предмет с какой-либо одной стороны (см. § 93, п. 5, примеч.), а также стоит в конце предложения: Богат, хорош собою, Ленский везде был принят как жених (Пушкин); Я говорю как литератор (Горький); Мое незнание языка и молчание было истолковано как молчание дипломатическое (Маяковский); Сергей Лазо был прислан комитетом как главнокомандующий (Фадеев); Мы знаем Индию как страну древнейшей культуры; Публика ценила раннего Чехова как тонкого юмориста; Мы больше знаем Лермонтова как поэта и прозаика и меньше как драматурга; Я сохраню это письмо как память; Эти идеи пропагандируются среди художников как прогрессивные; Петр I не считал для себя зазорным работать как простой плотник; Юрий Гагарин вошел в историю как первый в мире космонавт;
4) если оборот образует именную часть составного сказуемого (об отсутствии тире в этих случаях см. § 79, п. 1, примеч., п. 2) или по смыслу тесно связан со сказуемым (обычно в этих случаях сказуемое не имеет законченного смысла без сравнительного оборота), например: Одни как изумруд, другие как коралл (Крылов); Она сама ходила как дикая (Гончаров); Как ребенок душою я стал (Тургенев); Гамзат вышел из палатки, подошел к стремени Умма-Хана и принял его как хана (Л. Толстой); Отец и мать ей как чужие (Добролюбов); Я смотрел как очарованный (Арсеньев); Поэма была произнесена как признание (Федин); Все относились к Ване как к своему человеку (Пришвин); Он говорил о привычных вещах как о чем-то необычайно интересном (Паустовский); Пришвин думал о себе как о поэте, «распятом на кресте прозы» (Паустовский); Льды как льды, пустыни как пустыни (Каверин); Все как на картинках: и горы, и лес, и вода; Все как обычно, только часы стояли; Скота у него как муравьев в муравейнике.
Ср. также: чувствовать себя как в родной стихии, ведет себя как невменяемый, понять как намек, воспринимать как похвалу, осознать как опасность, смотреть как на ребенка, приветствовать как друга, рассматривать как исключение, принять как должное, представить как факт, квалифицировать как нарушение закона, отметить как большой успех, интересует как новинка, выдвигать как проект, обосновать как теорию, принять как неизбежное, сложиться как традиция, высказать как предположение, истолковать как нежелание принять участие, определить как случай обособленного приложения, характеризовать как тип, выделяться как талант, оформлять как официальный документ, употребляться как фразеологический оборот, прозвучать как призыв, входить как составная часть, фигурировать как представитель, ощущаться как чужеродное тело, существовать как независимая организация, возникнуть как нечто неожиданное, развиваться как прогрессивная идея, выполнить как срочное задание и т. п.;
5) если сравнительному обороту предшествует отрицание не или слова совсем, совершенно, почти, вроде, точь-в-точь, именно, прямо, просто и т. п., например: Я воспитал в себе это чувство праздника не как отдыха и просто средства для дальнейшей борьбы, а как желанной цели, завершения высшего творчества жизни (Пришвин); Он [Андрей Белый] отдавался языку именно как шаман, отдающийся самовозбуждению (Федин); Было светло почти как днем; Дети иногда рассуждают совсем как взрослые; Волосы у девочки вьются точь-в-точь как у матери;
6) если оборот имеет характер устойчивого сочетания, например: У льва как гору с плеч свалило (Крылов); Да сказать лекарю, чтоб он перевязал ему рану и берег его как зеницу ока (Пушкин); Молодые супруги были счастливы, и жизнь их текла как по маслу (Чехов).
На данный момент нет содержимого, классифицированного этим термином.