Как правильно написать министру министерства или просто министру

Морфемный разбор слова:

Однокоренные слова к слову:

Как правильно писать в официальном документе?

Первый заместитель Министра или Первый заместитель министра?

2 ответа 2

Ответ справочной службы русского языка

Согласно орфографическим нормам, с прописной буквы пишутся только названия высших государственных должностей, и то лишь в текстах официальных документах. Такие названия должностей, как министр, губернатор (и тем более генеральный директор, председатель комиссии, мэр), пишутся строчными.

Однако написания, принятые в современной официальной документации, зачастую противоречат орфографическим нормам. Такова ситуация и со словом министр. Написание этого слова с прописной рекомендовано, например, «Кратким справочником по оформлению актов Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации». Поэтому, если речь идет об официальной документации (как в вопросе, на который Вы ссылаетесь), приходится давать соответствующие рекомендации.

Редакция портала Грамота.ру

Трудно что-то добавить к уже сказанному. Документами, в которых уместно написание заместитель Министра, Государственная Дума и т. п. написания, противоречащие орфографическим нормам, полагаем, можно считать указы, распоряжения и т. п. документы, издаваемые государственными органами; документы, предназначенные для отправки в государственные органы, а также разного рода канцелярские бумаги, которые «гуляют» между ведомствами. В документах, которые никоим образом не относятся к данным учреждениям (тот же отчет о собрании акционеров), конечно, следует рекомендовать писать по правилам.

Источник

Как написать письмо министру

Как написать письмо министру? Порядок составления обращений в адрес высокопоставленных должностных лиц мало чем отличается от общих правил написания писем в государственные органы и органы местного самоуправления. Рассматриваются такие сообщения в соответствии с Федеральным законом № 59-ФЗ. В этом же законе указаны и требования к письменным обращениям.

По очевидным причинам, сами тексты в наименьшей степени унифицированы и трафаретны. Поэтому основные трудности у граждан возникают на этапе изложения самой проблемы, причины обращения.

Правила оформления

Как и в любой другой подобной корреспонденции, вначале необходимо оформить шапку документа. Так как отправителем может быть частное лицо, коллектив или организация, шапка заявления может принимать разный вид.

Если адресант – частное лицо или группа лиц, в правой верхней части листа указываются следующие реквизиты:

Если отправителем является организация или учреждение, обычно, в левом верхнем углу страницы указываются такие реквизиты:

В обоих случаях в правой нижней части страницы ставится дата.

Как правильно изложить сообщение

Для начала текст можно озаглавить, например, «Уважаемая Ольга Юрьевна!», или, если его суть сводится к каким-либо предложениям, «Рекомендательное письмо». Само изложение должно состоять из логически связанных вводной и основной части.

В вводной части обозначается причина обращения. Это какое-либо событие или обстоятельство, в связи с которым пишется письмо. Основная часть включает в себя жалобу, предложение или заявление, основанное на вводной части. Такая структура облегчает восприятие текста.

С точки зрения композиции текст должен быть поделен на абзацы. Каждая новая мысль должна отделяться абзацем. В начале абзаца определяется его тема, затем выражаются основные сведения. В конце абзаца даются комментарии, суммирующие суть абзаца. Подобная рубрикация также упрощает усвоение текста читателем.

Какие письма не рассматриваются

Сообщение в министерство не рассматривается, если в нем:

Также нельзя направлять обращения, касающиеся обжалования судебных решений, так как законодательством запрещено любое вмешательство в судебные процессы. Исполнительная и законодательная власти действуют независимо от судебной.

Образец

Пример оформления заявления от группы лиц:

Языковые и стилистические особенности

Основное правило составления письма министру – конкретное изложение вопроса. Поэтому нельзя писать такой документ в состоянии эмоционального всплеска, гнева или волнения. В ином случае текст получится сумбурным и его будет тяжело понять. Каждое написанное предложение должно восприниматься читателем однозначно. Если в вопросе предполагаются какие-то даты, места, наименования, их нужно указывать точно.

Текст должен быть лаконичным, но завершенным. Если в заявлении содержится просьба, ее нужно выражать тактично с применением любой производной формой глагола «просить». Обращаться к любому должностному лицу, министру положено в почтительном тоне.

Способы передачи письма

Передать обращение министру можно любым удобным способом.

Интернет-приемные

Наиболее быстро отправить заявление можно зайдя на официальный сайт соответствующего министерства. Далее нужно перейти в раздел интернет-приемной и заполнить все поля. Затем в соответствующем поле изложить суть заявления. Текст сообщения не должен превышать 2 тысячи символов.

В качестве дополнительных материалов допускается приложение цифровых фотографий, видео, аудиофайлов. Их размер не должен превышать 5 Мб.

Почта

Применяется в том случае, если текст слишком длинный. Чтобы удостовериться в том, что корреспонденция передана в министерство, необходимо отметить на конверте, что это заказное письмо с уведомлением.

Личная передача

Сроки рассмотрения

Обращения к министру рассматриваются в соответствии со статьей 12 Федерального закона № 59-ФЗ. Согласно этой статье заявления регистрируются в министерстве в течение трех дней, а затем рассматривается на протяжении 30 дней.

Отдел, рассматривающий подобную корреспонденцию, может запросить дополнительную информацию, а также имеет право уточнять достоверность сведений о заявителе. В таком случае рассмотрение, как правило, задерживается еще на 30 дней.

Видео: Прием населения замминистра здравоохранения

Источник

Как правильно писать письма министру?

Все началось с обычного письма. Письма министру промышленности и еще чего-то там. Директор решил обратиться к нему с какой-то директорской просьбой, а написание этой челобитной поручили мне — время от времени главному директорскому писарчуку.

Я что-то там накарябал, в духе высокопарных воззваний, которые они, большие люди нашей маленькой планеты, то ли на самом деле так любят, то ли так принято у нас, людей маленьких, считать, что они их так любят, и подал все это на проверку своему начальнику. Тот, насупившись важно, как любят все маленькие начальники больших предприятий, пробежал раз-другой эту пафосную тираду из тонкой, но не совсем незаметной лести, громких заверений и нескромных обещаний, поправил не в том месте запятую-другую и, кивнув немного ласково, как и подобает маленькому, но серьезному начальнику, недовольному своими раздолбаями-подчиненными, письмо мне вернул. После чего, исправив то, что надо было исправить, я его отнес начальнику своего начальника. А затем, снова исправив то, что надо было исправить уже согласно начальнику начальника, я доставил его главному инженеру, который нетерпеливо и озабоченно сунул его на край заваленного бумагами стола.

После чего о письме все забыли. Подумаешь — письмо! Мало ли пишется в конторе писем и мало ли на заводе дел, поважнее написания каких-то писем? Пускай даже министру! Директор ушел в отпуск, главный заболел, а начальники, в связи с отпуском директора и болезнью главного привычным способом незаметно растворились в направлениях с нечеткими координатами. Мне же, не будучи даже маленьким начальником на нашем большом предприятии, никуда подеваться, заболеть или уйти в отпуск не получилось, и поэтому я попросту сидел, зло развалясь за своим рабочим столом, лениво перебирая какие-то новости в Интернете.

На календаре, на грязной стене справа, обещая зыбкое земное счастье, мне ласково улыбалось 29 декабря, за окном тихо падал снег, уже через минуту превращаясь в грязь, где-то за стеной тихим эхом лилось уже родное и почти русское «Jingle bells, jingle bells, jingle all the way», когда в кабинет, за пять минут до конца рабочего дня, ворвался раскрасневшийся главный и с порога, как камнем, бросил в меня:

— Где письмо?
— Какое письмо?
— Министру промышленности!
— Так оно того, у вас…
— Не морочь мне голову, ёпрст! Распечатай и немедленно неси ко мне! — и, как мне показалось, слегка прихрамывая на обе ноги и держась за голову, так же внезапно исчез туда, откуда так внезапно появился.

По «ласковому» тону главного я понял, что промедление смерти подобно и что, как минимум, случилось что-то непоправимое, вроде незапланированного возвращения директора. И поэтому, ужасно обрадовавшись тому, что письмо не было удалено и нашлось весьма даже быстро, я его распечатал и, читая на ходу, поскакал к главному.

В кабинете у главного уже собрался консилиум: начальник планового отдела, главный технолог, главный бухгалтер. У всех лица встревоженные, словно действительно случилось самое худшее — вернулся директор.

— Давай письмо!
— Вот, пожалуйста…

Освежив за секунду себе память содержимым письма, главный тяжело вздохнул, так, словно у него умер любимый хомячок, и с видом побитой собаки побрел к выходу. И я понял, что да, ужасное все же случилось: неожиданно нагрянул директор и с какого-то бодуна, за пять минут до конца рабочего дня, вспомнил про злосчастное письмо.

Через минуту гулко хлопнула дверь напротив, послышалась смачная брань и назад в кабинет, уже не хромая, на всех парусах влетел главный. Щеки его горели. Ноздри раздувались. А глаза лихорадочно блестели:

— Ёпрст, ёклмн, эюя, блин! Сказал вставить в письмо то же, что мы писали в прошлый раз… А чего мы писали в прошлый раз?! — главный уставился на меня.
— Понятия не имею…
— А кто имеет?! Кто здесь имеет понятие, а?! Кто имеет?! Кто?!

— Принесла же нелегкая.

Уже через минуту все искали то, «что мы писали в прошлый раз». Причем все прилагали максимум усилий в своих поисках этого утраченного, не совсем понимая, что и где искать. Вернее, совсем не понимая, что и где искать. Но искали все же усердно.

Все давно разошлись по домам, коридоры завода погрузились в декабрьский мрак, и только мы трудились, не покладая рук. Наконец я у себя в компьютере нашел что-то, отдаленно напоминающее то, «что мы писали в прошлый раз». В имеющуюся болванку мы вставили кусок из найденного письма, максимально подходящий по смыслу, и снова распечатали письмо. Главный перекрестился, хотя до сегодняшнего дня был атеистом, вздохнул, как перед прыжком в прорубь, выдохнул: «Не поминайте лихом!» — и исчез за дверью.

Я взглянул на коллег. Лица их были, как у мертвецов. Чувство вины в виде капелек пота проступало на серых лбах и щеках. Жизнь, похоже, постепенно их покидала.

Через минуту снова хлопнула дверь и в кабинет уже неторопливо вошел главный.

— Назвал меня идиотом и спросил, зачем мы вставили то, что писали в прошлый раз… — взгляд его растерянно обратился к небу. Вернее, к серому, в мелких трещинках потолку. — И сказал, что надо быть полным идиотом, чтобы так обращаться к самому министру.

Все кинулись к письму, удалили то, что пять минут тому с таким трудом вставили. А вот с обращением к министру вышла заминка. Дело в том, что в том же предложении, через запятую, было записано «Президента Х…». Рука начальника планового, было взявшаяся в свете мудрых последних решений править текст, хотела было вычеркнуть и президента, но дрогнула, обмякла, и тихий голос запуганного начальника прошамкал:

— А потом не скажут, что я президента зачеркнул… ну, как в тридцать седьмом?
— Кто его знает, — «ободрил» его главный технолог, седой дядька с вечно встревоженным взглядом.

Все бросились ломать голову, как в письме «обогнуть» «Президента Х…» и вместе с тем сделать обращение к министру еще более уважительным. Обогнуть «Президента» не получалось. Так или иначе все упиралось в него. В пылу ломания голов и на пике отчаяния все вдруг услышали, как за дверью кабинета главного хлопнула другая дверь, послышалось недовольное бурчание и потом удаляющиеся шаги.

Главный, как школьник, с нетерпением ожидающий звонка, выглянул в коридор, снова втянулся назад и, заговорщицки обернувшись, прошептал: «Ушел, блин».

Все оживились, засобирались домой. Жизнь потихоньку возвращалась в каждого. Лица приобретали кое-какой румянец, а члены гибкость.

Главный посмотрел на меня. Потом взглянул на часы. И снова на меня:

— Письмо придется тебе завтра утром дописать. Сам знаешь, как.
— К которому часу?
— Ну, когда директор будет. А быть он может уже с самого утра — кто знает?
— Мне что, ночью его сочинять?
— Нет, ночью не надо. Но прийти на работу на полчаса раньше придется.

Все, казалось, согласились со сказанным. Давали мне ценные советы. Повторяли их. И снова повторяли, так что я запомнил их наизусть. После чего, с постепенно рассеивающейся тревогой, все разошлись по домам. Разошлись, оставив меня недоумевать тому, что и как я должен был завтра делать.

На следующий день, придя на работу, я первым делом кинулся дописывать наше послание. Я то менял первый абзац, то дописывал что-то в последний. Ко мне по очереди приходили то главный, то начальник планового, и все с ценными советами, как закончить письмо.

Наконец послание было завершено. Главный взял его в обе руки и с обреченным видом человека, несущего собственный смертный приговор, почти смело вступил в просторный кабинет директора. А уже через минуту появился в дверях, пожал перед нами, выстроившимися в шеренгу, понурыми покатыми плечами и недоуменно прошамкал:

— Сказал, что нам чё, нечем заняться, как писать какие-то письма? И вжик, швырнул его в корзину…

Все облегченно выдохнули и с чувством выполненного долга побрели по своим местам.

Источник

Чужебесие

Прописная или строчная?
Тема довольно обширная; здесь – лишь некоторые частности.

После пресловутой «перестройки» начался полнейший безпредел: русская грамматика забыта, и на первый план вышло безудержное обезьянничанье и «слизывание» всего американского. Это отвратительное явление стало в России самым настоящим бедствием.
И появились нескончаемые примеры: «Академия Парикмахерского Искусства» – и т. п., и несть им конца.
Не удивлюсь, если даже Институт русского языка Академии наук превратится в «Институт Русского Языка»; что же до Академии наук, то ее уже настолько часто стали превращать в «Академию Наук» – причем даже в печати, – что людям несведущим кажется, будто бы так и должно быть.
Во всех подобных случаях у пишущего должно безотказно включаться чутье! Ну, и заодно уж – особливо ежели чутья не хватает – воспоминание об этом правиле, о необходимости ему следовать и писать грамотно.

Христос воскресе! – здесь, конечно же, может быть только строчная буква.
Когда мы говорим о святом Воскресении нашего Спасителя, то Воскресение – и название этого великого и светлого праздника, и вообще название самого события, когда Он воскрес, – пишется, конечно же, обязательно с прописной. Более того, с большой буквы пишутся даже местоимения, которые Его касаются, которые относятся к Нему. И многое другое. Всё, чего требует грамматика, Православие и благочестие.
Но не глагол «воскресе»!
В каком-то смысле такого рода нетщательность даже по отношению к Нему Самому предосудительна, как и вообще любая небрежность при упоминании Этого Имени – рядом с Ним и вокруг Него.

Источник