Как правильно: Ирак или Иран?
Поехали!
Страна, которую с легкой руки американского президента стали называть частью «оси зла», так же, как и Беларусь, не может похвастаться позитивным имиджем в глазах международной общественности, а количество желающих сюда попасть в разы меньше, чем могло бы быть при таком туристическом потенциале. Это был мой второй визит в Иран. Три года назад я всерьез заболел иранской музыкой, которую мне записали тегеранские граффитчики, а случайно попав на иранский фильм в минском кинотеатре, заразился еще и иранским кинематографом. Поэтому первая виза, которую я получил, собираясь в большое путешествие автостопом по Азии, была именно иранской. Стоит отметить, что это не составило большого труда — хоть с кем-то наши власти по-настоящему дружат. В минском консульстве Ирана меня принял сам атташе по культуре, расспросил о моей поездке, посоветовал пару интересных мест и даже предложил помощь посольства в издании книги о путешествии, если таковая будет написана. Через десять минут в моем паспорте красовалась месячная виза.
На пути в Иран я пересек Украину, непризнанное Приднестровье, Молдову, Румынию, Болгарию, Турцию, Грузию, Армению и Нагорный Карабах. В Центральной Армении застопилась прямая машина до самого Тегерана. Водитель — преподаватель персидской детской литературы Ереванского университета из восточноиранского Мешхеда, живет на два дома, между которыми около трех тысяч километров. Водителя звали Махмуд, и вместе мы проехали больше суток. «Как Ахмадинежад!» (Махмуд Ахмадинежад — бывший президент Ирана и большой друг нашей страны. — Прим. «Большого») — пошутил я и назвал свое имя. «Как Лукашенко!» — парировал профессор, и мы дружно засмеялись.
Большая cправка
В Исламской Республике Иран сухой закон, алкоголь находится под жесточайшим запретом. Несмотря на это, на нейтральной полосе между Арменией и Ираном расположен duty free, который, судя по моим наблюдениям, пользуется повышенным спросом. В ответ на мой вопрос, что же там покупают, пограничник только засмеялся: «Не знаю, но к нам это ввозить нельзя!». Забегая вперед, скажу, что запрет на алкоголь, как и большинство других запретов, обходят в Иране с завидной легкостью и постоянством, несмотря на всю строгость ислама.
Иранскую границу я прошел за три минуты, и теперь пришла моя очередь подождать водителя, все вещи которого пристально досматривали целый час. Впереди нас ждал долгий путь через полстраны, около восьми сотен километров до Тегерана. Время близилось к ночи, надо было что-то решать с ночлегом. Махмуд предложил мне остановиться вместе с ним в общежитии для преподавателей небольшого университета недалеко от Тебриза. «Только что-то ты на преподавателя не особо похож. Ладно, если будут спрашивать — скажешь, что ты мой аспирант из Еревана, едешь вместе со мной на стажировку в университет Мешхеда!» Впрочем, никто ничего не спрашивал, мы с комфортом переночевали и на следующий день благополучно добрались до иранской столицы.
В Тегеране меня уже ждал Сале, выпускник Белорусской академии искусств. Он прожил в Минске пять лет и с большим восхищением вспоминал нашу страну на очень хорошем русском:
— Беларусь — это, наверное, лучшие годы моей жизни! У меня там остались очень близкие друзья. А какие у вас девушки! Такой красоты я больше нигде не видел. Мне очень понравились белорусы — приятный и отзывчивый народ, всегда готовый помочь. Обязательно еще приеду к вам, и не раз! Признаюсь, слышать столько хорошего о своей стране очень приятно, особенно будучи так далеко от нее.
Тегеран не самый красивый город, исторических мест тут почти нет, но, несмотря на это, Сале провел для меня шикарную экскурсию. Из-за перенаселенности (в иранской столице живет столько же человек, сколько и во всей Беларуси) и высокого уровня автомобилизации город почти все время стоит в огромных пробках. Поэтому самый удобный способ перемещения — метро, чуть ли не половина станций которого носит имена разных шахидов («шахид» в перевод с фарси — «герой»).
У нас большая часть городской топонимики разными способами связана со Второй мировой войной и победой в ней, так и в Иране почти везде прослеживается связь со страшнейшей ирано-иракской войной, унесшей жизни более 900 тысяч иранцев. Огромные портреты шахидов на билбордах, граффити с их изображениями на стенах, памятники в их честь — эта война занимает важное место в современной идеологии Исламской Республики Иран.
Мальчики — налево, девочки — направо
В Иране общественный транспорт разделен на женские и мужские зоны. Первый и последний вагоны в метро, передняя площадка в автобусе предназначены только для женщин. При этом женщине разрешается ехать в мужской зоне. В свою бытность столичным мэром хорошо известный белорусам Ахмадинежад хотел довести это правило до абсурда и запретить женщинам и мужчинам вместе ездить в лифте. Примечательно, что эти ограничения не касаются междугороднего и международного транспорта, где все едут вместе.
С точки зрения закона Исламской Республики, женщины не обладают всей полнотой прав, доступных мужчинам. Право на развод, на воспитание детей после него и даже на свободный выезд за границу — на все это иранским женщинам необходимо разрешение мужчины — члена семьи, отца или мужа. Кроме того, существует целый ряд бытовых ограничений — от «исламской формы одежды» до запрета петь и танцевать в присутствии мужчин.
В Язде, одном из красивейших городов Ирана, в поисках дешевого ночлега я обратился к прохожему, который, как мне показалось, может говорить по-английски. Так неожиданно для себя я попал на вечеринку к местной богеме (в компанию к режиссеру-документалисту, фотографам, танцорам и даже очень известному в Иране певцу). Отмечали день рождения фотографа, ели тортик, пили лимонад, звезда исполняла традиционные песни, все веселились, подпевали и хлопали в ладоши. Вдруг начала петь одна из присутствующих женщин — все притихли от удивления и стали озираться по сторонам. Как мне объяснили, я наблюдаю «харам» (нарушение исламских норм), согласно с которым женщине сурово запрещается петь в присутствии чужих мужчин (кроме отца, брата или мужа). И поэтому если сейчас сюда нагрянет религиозная полиция — не поздоровится всем. Так я узнал о таком, мягко говоря, странном ограничении, из-за которого все популярные иранские певицы вынуждены были покинуть страну после победы Исламской революции в 1979 году.
Также иранским женщинам запрещено танцевать при мужчинах, поэтому на свадьбах организуется два зала — женщины отдельно, мужчины отдельно. Девушка может кататься на велосипеде, но чтобы взять его напрокат, надо просить парня. Ну и, наверное, самое странное для меня ограничение — женщинам нельзя ходить на футбол. Якобы накал эмоций на поле нередко вынуждает болельщиков-мужчин нецензурно выражаться, что оскорбляет честь исламской женщины. При этом вопрос о создании отдельной женской трибуны, понятное дело, даже не поднимался. Один из самых известных иранских режиссеров, Джафар Панахи, снял на эту тему сильнейший фильм «Офсайд», очень рекомендую.
Честно признаюсь, в моих вольных путешествиях гораздо больше, чем места, меня интересуют люди, их традиции и быт. Иран в этом плане — настоящая находка: такого разнообразия культур и обычаев — вместе с невероятным гостеприимством и довольно неплохо развитой инфраструктурой — в Азии еще поискать. В отличие от китайцев или индийцев, для иранца пригласить путешественника к себе домой — нечто само собой разумеющееся. Поэтому приоткрыть для себя завесу иранского образа жизни, увидеть, как люди обходят многочисленные ограничения, наложенные Исламской республикой, попробовать настоящую, а не ресторанную, иранскую кухню и даже запрещенный местный самогон тут не составляет большого труда. В отличие от других азиатских стран, в Иране я не видел разницы между бедным и богатым размером с пропасть. На севере Тегерана есть богатый район — Таджриш, где можно найти роскошные магазины всемирно известных брендов и увидеть дорогие машины на улицах. Но это скорее исключение. В целом люди живут небогато, но и той нищеты, которая есть, например, в Индии, тут не встретить.
Опасаясь протестов и координации населения через интернет, местные власти блокируют множество привычных нам ресурсов: Google, Facebook, Twitter, YouTube и даже Wikipedia. Также блокируются оппозиционные сайты и телеканалы, действующие из-за границы. Однако это не мешает молодежи свободно пользоваться всем перечисленным, легко обходя цензуру при помощи анонимайзеров. Даже популярные теперь во всем мире покемоны проникли в Иран. В целом у меня сложилось мнение, что все, кто хочет получить нужную информацию, могут это сделать при помощи простейших навыков. Почти в каждом доме, где был телевизор, люди смотрели BBC на фарси. Государство не разрешает им знакомиться с девушками на улицах? Они будут делать это в интернете! Алкоголь под запретом? Разве это проблема: каждый знает, куда надо позвонить, и все привезут! Выпивают обычно дома за закрытыми дверями или на природе, далеко от вездесущего ока государства. Это как в СССР, в котором, по мнению партии, секса не было. Кстати, как меня уверяли в Иране, молодежь здесь далеко не всегда дожидается свадьбы, чтобы перейти к интимным отношениям.
Кто такой наш автостопщик
Вольный путешественник, журналист. 29 лет, 12 из которых он активно путешествует при любой возможности. Все началось, когда Александр случайно попал на слет автостопщиков и там заразился идеей вольных путешествий, то есть таких, в которых ты сам себе турагентство и самостоятельно решаешь все проблемы. Благодаря тому что высшее образование Александр получал в Польше, у него было гораздо больше свободного времени, чем у его сверстников в Беларуси: в польских университетах образовательный процесс намного либеральнее. Все студенческие годы Саша активно путешествовал, а в 2009 году был ведущим передачи «Автостопом по Европе» на телеканале «Белсат». После окончания университета вернулся в Беларусь, где проработал два года корреспондентом интернет-ТВ портала Tut.by. С прошлой весны путешествует почти непрерывно: Балканы, Средняя Азия, Китай, Дальний Восток и Сибирь, Турция, Кавказ, Иран, Индия, Непал и др. На данный момент посетил 45 стран. В путешествиях зарабатывает фрилансом, ведет блог Artsiadziba.by/autastop, пишет тексты для разных изданий. Кроме этого, делает шоу мыльных пузырей на улицах городов, встречающихся на его пути, что также приносит неплохой доход.
36 лет санкций
На Иран уже много лет наложены санкции. Для путешественника это прежде всего означает, что тут нельзя воспользоваться банковской карточкой и найти ночлег через Booking и подобные сайты. Нужно брать с собой наличные (предпочтительно USD) и менять их на реалы. Ночлег лучше всего искать при помощи методики «язык до Тегерана доведет». При определенных навыках всегда можно найти хорошее и недорогое место. Отлично работает каучсерфинг — иранцы с удовольствием примут путешественника: всем очень интересно расспросить, как живется там у вас, как у вас знакомятся с девушками, как люди отдыхают и т.д. Иран — спокойная страна, где можно разгуливать вечером по улицам, не опасаясь за свою безопасность. За целый месяц, проведенный там, я ни разу не чувствовал опасности, даже в самых отдаленных провинциях. Несколько раз, когда гулял поздним вечером, прохожие спрашивали, не потерялся ли я и не нужна ли мне какая-либо помощь.
По дороге в Белуджистан — самую восточную провинцию страны — я застопил фуру, на которой мы ехали почти всю ночь. Где-то часа в три, когда и меня, и водителя уже стало неслабо клонить в сон, мы начали петь друг другу песни — из-за языкового барьера только это и могли делать. Помогло где-то минут на сорок. Заезжаем на паркинг, иранец жестами показывает: «Тебе на Керман прямо, мне на Бендер-Аббас направо». Потом показывает на мечеть (в Иране мечети и молельные комнаты есть везде — на станциях метро, заправках, в супермаркетах, на вокзалах) — мол, иди туда спать. Я удивился, сначала не поверил. Захожу внутрь — а там на самом деле спит несколько человек. Поднялся на второй ярус мечети, потому что внизу меня, скорее всего, разбудили бы на утренний намаз, а это в мои планы не входило. Расстелил каремат, спальник и выспался как белый мистер — целых два намаза проспал. Так я открыл для себя необычный способ находить ночлег, которым пользовался несколько раз, особенно в сельской местности.
В самом Белуджистане меня подвозил местный житель в традиционной белуджийской одежде. Начинало темнеть, водитель жестами спрашивает, куда я еду. Отвечаю, что в Чахбехар (главный порт провинции, второй по величине в стране), до него около трехсот километров. Белудж махает головой, показывает, что вообще-то у них тут небезопасно («Белуджистан пиф-паф»). Складывает ладони под углом («дом»), указывает на себя, кладет голову на сложенные ладони («спать»). Показывает на часы, делает пальцем оборот по циферблату («завтра») и говорит: «Чахбехар». Отсюда можно догадаться, что он хочет мне сказать: «У нас тут опасно, лучше тебе не ехать на ночь глядя в Чахбехар, это слишком далеко. Поехали ко мне домой, поспишь и завтра спокойно продолжишь путь».
Так я попал в белуджийскую деревню и увидел ее простой и совсем небогатый, но гостеприимный быт. Как только мы при ехали, женщины сразу спрятались в другой части дома. Вместо них быстро собралась большая компания мужчин: родственники, соседи и просто знакомые. Всем интересно, откуда приехал «белый человек». Несмотря на языковой барьер — по-английски никто не говорил, — при помощи интернета и звонков друзьям мы довольно неплохо пообщались: я рассказал ребятам о неведомой для них стране и узнал много о белуджах. Вдруг в дверь постучали, как оказалось — принесли незамысловатый ужин. Так как женщина не может войти, она стучит и оставляет еду в соседней комнате. Большая часть собеседников исчезла, остались только члены семьи. Рис, курица, лепешки и дуг (местная разновидность айрана) — все просто и очень вкусно. Именно за такие моменты ближайшего знакомства с местной культурой и обычаями я и люблю путешествия автостопом.
Подводя итог, отмечу, что Иран — одна из самых приятных стран среди четырех с половиной десятков, что мне довелось посетить. Множество исторических мест, богатая культура, гостеприимное население, хороший и быстрый автостоп, относительная дешевизна и легкая виза — все это отличает древнюю Персию и делает путешествие туда приятным и безопасным. Кстати, в результате успешных переговоров с Ирана постепенно снимают санкции (большинство из них сняли, но еще не все), что может довольно быстро изменить его облик. Так что спешите посетить эту уникальную страну, пока вам не пришлось толкаться в очереди к достопримечательностям с толпами туристов.
Как правильно пишется: Иран или Ирак?
Это шутка? Два слова и Иран, и Ирак написаны правильно. Это два разных исламских беспокойных государств. Столица Ирака- Багдад. Столица Ирана- Тегеран. Обе страны богаты на невероятные запасы нефти и природного газа.
Это две разные страны. Есть ИРАК и есть ИРАН. Они соседи и даже воевали.
Правильно и так, и так, как ни странно) Просто это две разных страны, и оба названия имеют место быть.
Если речь идёт о бывшей Персии, то это Иран, а если про её соседа, то Ирак) Понятно, что названия похожие, но путать их не стоит.
Но я вам назову одну причину, которая является, по моему мнению, главной, несмотря на то, что большинство человечества ее не осознает явно.
Человечество, как я уже сказал, не осознает эту опасность, она старательно замазывается «толерантностью» и разговорами о «правах человека».
В Израиле эту опасность поняли, и борьба с ней стоит на первом плане. Израиль находится на переднем крае борьбы с наступлением агрессивного исламофашизма. Можно сказать, что Израиль сражается не только, и даже не столько за себя, сколько и за Европу, и за Америку, и за Россию. Вдумайтесь, ведь не случайно говорит Господь устами пророка:
Это псалом 122 (в русском переводе 121), один из наиболее часто повторяемых верующими на всех языках.
Как правильно пишется: Иран или Ирак?
1 500 000 000 000 (полтора триллиона) долларов США — именно к этой сумме неумолимо приближается совокупная стоимость военных конфликтов, в которые США вовлечены с 2001 г. Столь же неумолимо наступила 10-летняя годовщина начала войны в Ираке.
Это наиболее крупная и затратная военная операция, в которой Америка участвовала в последние десятилетия. Общий объем расходов на иракскую кампанию, по оценкам американских экспертов, составляет не менее 812 миллиардов долларов — это более половины всех расходов по соответствующей «статье».
Для контраста вполне достаточно привести первоначальные оценки Пентагона, согласно которым на успешное осуществление всего задуманного в Ираке от американских налогоплательщиков потребовалось бы около 50 миллиардов долларов. Чуть менее половины от общей суммы расходов на войны Вашингтон потратил на операцию в Афганистане, начавшуюся в 2001 г.
Представляется, что абсолютных цифр хватает для того, чтобы осознать размер этих трат. Вместе с тем, не лишним будет напомнить, что, по оценкам МВФ, ВВП США по паритету покупательной способности (ППС) в 2012 году составил около 15,8 триллиона долларов. Кроме того, планку в 15 триллионов долларов превысил государственный долг страны.
Таким образом, Соединенные Штаты Америки с начала XXI века потратили на войны около 10% своего государственного долга. ВВП России за 2010 г. (по данным Росстата) составил около 45 триллионов рублей, или практически те же полтора триллиона долларов. Иными словами, на войны Америка за минувшее десятилетие ассигновала сумму, примерно сопоставимую с объемом экономики нашей страны, которая является шестой в мировом рейтинге ВВП по паритету покупательной способности.
Впрочем, любые деньги — ничто по сравнению с человеческими жизнями. С начала операции в Ираке США потеряли около восьми тысяч своих граждан, в том числе сотрудников американских компаний, которые часто не попадают в официальные списки жертв. Раненых в разы больше — более ста тысяч.
Еще больше людей пострадало с иракской стороны, которая потеряла порядка 135 тысяч гражданских лиц только в результате боевых действий. Не поддается точному подсчету число граждан Ирака, пострадавших от гуманитарных последствий войны — недоедания или голода, отсутствия доступа к качественным услугам здравоохранения и другим непрямым последствиям американского вторжения.
Возникает логичный и уже задававшийся многими вопрос о целесообразности и оправданности вторжения чем-либо более материальным, нежели просто благочестивым стремлением принести в Ирак демократию.
Об интересах американских нефтяных компаний в Ираке широкой общественности известно, и уже в ближайшие годы Ирак планирует существенно нарастить добычу «черного золота». Вместе с тем, на протяжении более десятка лет нефтяная промышленность страны пребывала в упадке, и лишь в 2012 году ежемесячные объемы добычи вышли на уровень 2002-го.
Гарантировать запланированное властями удвоение нефтедобычи в Ираке к 2015 году весьма рискованно в контексте разногласий, существующих сегодня между центральным правительством в Багдаде и лидерами Курдистана. Более того, курды пытаются вести свою игру, сепаратно договариваясь с нефтяными компаниями, в том числе американскими, о разработке месторождений, расположенных на территории провинции. Таким образом, амбициозные планы по наращиванию добычи сырья сопровождаются существенными политическими рисками и вероятностью эскалации внутренних конфликтов в Ираке.
Нельзя забывать и о долгосрочных последствиях войны в Ираке для Соединенных Штатов: одни только расходы на оказание медицинских услуг американским ветеранам иракской войны, по прогнозам, составят более 500 миллиардов долларов. Впрочем, считать чужие деньги — дело не очень благодарное. Для самого Ирака последствия кампании могут быть гораздо более тяжелыми во всех отношениях.
Прежде всего, провалился американский «урок демократии», или проект создания нового иракского государства с внешней поддержкой. Перспективы федеративного и уж тем более конфедеративного сосуществования суннитов, шиитов и курдов выглядят сомнительно.
Американское военное вторжение вытолкнуло на поверхность и до предела обострило противоречия в иракском обществе, усилило группировки радикальных исламистов. Инфраструктура страны практически разрушена: Ирак, один из мировых лидеров по запасам нефти, в наши дни крайне незначительно влияет на баланс сил в мировой энергетике.
По сути, в результате американской кампании в Ираке началась гражданская война, усилилось неприятие и отторжение самой Америки и американских ценностей. Иракские женщины в наши дни находятся в гораздо худшем положении, нежели в эпоху правления Саддама Хусейна. В целом, трудно найти хотя бы один положительный момент в отношении операции США и их союзников в Ираке.
Уже в 2005 году американская газета «Вашингтон пост» опубликовала результаты опросов общественного мнения, согласно которым граждане США в своем большинстве не одобряли войну в Ираке. В 2008 году, когда Джорджа Буша-младшего на посту президента США сменил Барак Обама, действия страны в Ираке не поддерживали около 64% американцев. В целом, большинство проводившихся опросов общественного мнения продемонстрировали негативное отношение граждан США к операции в Ираке и эффективности ее реализации.
Сегодня сторонники интервенционизма настойчиво призывают президента США Барака Обаму предпринять более решительные действия в отношении Сирии и ее «кровавого» режима. Эти же люди говорят о необходимости проведения более жесткой линии в отношении Ирана. Учитывая вышеприведенные цифры и факты, нетрудно предположить, к чему может привести практика военных кампаний, не согласованная ведущими мировыми центрами принятия решений, в особенности — Советом Безопасности ООН.
Американские уроки демократии оказываются весьма губительными как для реципиентов-«учеников», так и для самих США. Все больше людей в Америке проводят параллели между войной во Вьетнаме и иракской кампанией — это ли не свидетельство того, что внешнеполитическая линия Вашингтона нуждается в корректировке?
На фоне такой «эффективности» весьма сомнительно выглядят попытки заокеанских партнеров научить демократии не только многострадальный Ирак, но и периодически звучащие из Вашингтона суждения относительно демократичности политического процесса, а также соблюдения прав и свобод отдельных лиц.
Складывается впечатление, что действия США и соответствующие заявления официальных лиц в Вашингтоне нередко продиктованы не столько уважением к международному праву, Уставу ООН и ключевым принципам продуктивного внешнеполитического взаимодействия, сколько интересами американского ВПК и его лоббистов на Капитолийском холме, которые нередко имеют весьма расплывчатое представление о том, как нужно правильно писать — Иран или Ирак…