«$100 — не те деньги, чтобы рисковать жизнью». Промышленный альпинист рассказывает про заработки, конкуренцию и боязнь высоты
Рабочее место Макса чуть-чуть отличается от привычного. Нет, у него есть довольно комфортная сидушка. Правда, под ней отсутствуют ножки и пол. И вообще, пауза до земли составляет этажей десять. Макс — промышленный альпинист, который побаивается высоты в свою пользу. Говорит, это добавляет внимательности. Агрессивные пенсионеры, кражи с использованием альпинистского оборудования и стройбаны на веревках. Истории про это — в новой рубрике «Моя работа». Представители различных профессий из сервиса «Onliner. Услуги» будут рассказывать о своем ежедневном труде.
Руферы, наркоманы, форточки
Обычная многоэтажка. На не самой значительной высоте третьего этажа висит промышленный альпинист. Тут из окна высовывается недовольная жизнью (ну и промышленным альпинистом) бабушка со шваброй и начинает использовать ее не по назначению. Уворачиваясь от полного агрессии древка, парень пытается вразумить женщину. Та все равно злобствует…
Ребята этой профессии честно признаются, что больше всего опасаются наркоманов, алкоголиков, зеков и некоторых растревоженных пенсионеров. В Беларуси ЧП с их участием не поддаются какой-то ужасной статистике, основные новости приходят от соседей. Как минимум раз в год кто-нибудь из неблагонадежных элементов, залезая на крышу, а чаще орудуя просто из форточки, перерезает веревки промышленных альпинистов.
— Хорошо, если ты не на самой радикальной высоте, — говорит представитель профессии Максим Фомин. — Хотя любое падение может быть очень болезненным.
Помимо наркоманов, в списке страхов промышленных альпинистов обязательно присутствует высота.
— Это в незначительной степени необходимо. Не потому, что ты трус, а потому, что не дурак. Страх мобилизует, дисциплинирует и заставляет относиться к технике безопасности более серьезно. Обычно люди, которые слишком уверены в себе, живут не особо долго. Честно, я с большой опаской смотрю на тех же руферов.
Депо, «Дожинки», стремно
В 2008 году в Орше справили «Дожинки». В 2007-м к ним активно готовились. Максим только-только окончил третий курс механико-экономического колледжа, когда знакомые по школе ребята предложили выгоду. «Есть подработка, можно бабла чуть-чуть срубить». — «Почему нет, что делать надо?» — «Красить депо».
Макс думал про лестницу или какие-то леса, но оказалось, что работу надо выполнять с веревок.
— На объекте было три профессиональных альпиниста и два моих друга-стажера, одного из которых забирали в армию. Вот меня и подсуетили на замену. Дали все снаряжение: «Пойдем, покажем, что к чему». Инструктаж был в стиле «повторяй за мной». Повторил. Я перестраховался, подошел к краю, залез в сидушку, размотал бухту, начал аккуратненько приспускаться.
Дело было на высоте четырех этажей.
— Спускаюсь и понимаю, что страшно. Аж ноги дрожат. Я не особо понимал, куда иду и что собираюсь сделать. Потому о своем страхе высоты вспомнил уже в ходе процесса. Было стремно, но я как-то справился. Спустился еще пару раз, приучил себя к высоте — и нормально.
В его детстве не происходило ничего такого, что усилило бы страх высоты. Парень считает, что это элементарный инстинкт самосохранения. Стоишь на балконе девятого этажа, смотришь вниз — и тебе несколько «неемко».
В итоге интерес переборол страх. Плюс парня вроде как успокоили: «Вот у тебя две веревки, каждая выдерживает по две тонны. Суммарно получается четыре». А Максим и тогда, и сейчас весил далеко не четыре тонны.
МЧС, радиоподавление, доза страха
Максим быстро понял, что четыре года в колледже не принесут практической пользы. Позиция техника-ремонтника ткацких станков на льнокомбинате в Орше показалась так себе перспективой. В итоге парень пошел в армию, чтобы быть никому не должным. Служил в Полоцке, занимался радиоподавлением, вернулся озабоченным своей гражданской жизнью сержантом.
— Вспомнил про покрашенное депо… Курсы промышленных альпинистов можно было пройти в Гомеле. Их организовывал институт МЧС. Его я и выбрал. Две недели пробыл на курсах, получил свидетельство. Там, конечно, не учат, как монтировать рекламу или штукатурить на высоте. Зато объясняют, как пользоваться снаряжением, показывают технику зависок и вообще дают понять, как не разбиться.
Курсы курсами, но у Макса уже был определенный опыт работы. Один его товарищ прошел примерно такое же обучение и готовился к своей первой работе. Бригаду поставили на здание БГАТУ на проспекте Независимости.
— Пожарная вышка на курсах, кажется, в районе четырех этажей. Внизу на всякий случай сетка. Совсем не страшно. А тут становится ясно: никто не проследит за тем, как ты веревки завязал. Внизу 12 этажей — это метров 40.
В итоге парню стало настолько страшно, что он побледнел.
Вцепился в веревки и заорал на весь проспект: «Пацаны, пацаны! Вытайскивайте! Вытайскивате!»
Пацаны вытащили. Бледный дебютант присел, выдохнул и больше в тот день не работал. Но на следующий явился как ни в чем не бывало.
— Получил дозу страха — успокоился и привык. Собрался с силами и начал трудиться.
Ветер, Royal Plaza, руки трясутся
Фомин рассказывает, как стоял на балконе «Паруса» — главной высотки страны, как поднимался на топовые этажи Royal Plaza недалеко от Немиги. Однако самая высотная его работа случилась в некотором отдалении от центра города-героя.
— Высотка на Грушевке. 20 жилых этажей, 2 технических — примерно 70 метров. Там висит огромный рекламный баннер, который мы монтируем и демонтируем. В высоту он 29 метров, в ширину — 12. Плотный, весит около 400 килограммов.
До того задания ребята уже сняли три таких же огромных баннера, и каждый раз все было в порядке.
— Я вишу справа и по своей стороне отвязываю крепления чуть-чуть раньше напарника. Тут поднимается сильный ветер, который превращает наш баннер в парус.
И вот представь: вся эта ерунда заваливается на сторону моего товарища. Его будто пеленкой обмотало. Я сбоку вишу, ничего не вижу, руки трясутся, а ничего поделать не могу…
Хорошо, что ветер успокоился и мы спокойно додемонтировали тот баннер.
В работе промышленных альпинистов не все зависит только от них. Товарищ Максима до сих пор вспоминает охвативший его ужас. После того случая ребята изменили тактику.
BMW, стройбаны, сердечник
Промышленный альпинизм появился в стране не так уж давно.
Максим отмечает, что в том же Минске постоянных промышленных альпинистов — человек 30.
Дождик, ниндзя, площадь Победы
Возвращаемся к воинственным пенсионерам, отдельным из которых промышленные альпинисты кажутся алчущими их собственности ворами.
— Хотя надо отметить, что в последнее время люди привыкли. Честно, ни разу не слышал о ворах, которые осуществляли бы кражи в Беларуси с помощью профессионального альпинистского оборудования. Это похоже на городскую легенду. Альпинисты не воруют — воруют у альпинистов. Бывает, ребята оставляют на объектах веревки и перфораторы, возвращаются — а там по нулям.
У знакомых Фомина два раза крали инструмент. Видимо, чтобы продать.
— Представь картину. Какой-то чувак под покровом ночи укрепился, спустился вниз, нашел открытую форточку и залез в нее… Раз — его видно на фасаде. Два — он не сможет бесшумно залезть. Три — он сможет бесшумно залезть, только если он ниндзя. Но четыре — в Минске пока ни одного ниндзя. Чисто практический момент: идет отталкивание ногами от фасада дома. Да и ночью слышимость повышается. Остаться незамеченным в каком-нибудь микрорайоне — очень сложная задача даже для супергероя из комиксов.
Будучи психически здоровым, Фомин пытается искать в своей работе позитив.
— Обычно, увидев нас, люди машут руками. Когда моем фасады, особенно в жару, ребята просят «дать им дождика». Нам не жалко — устраиваем душ. А иногда даже чай предлагают. Мыли как-то фасад желтого дома на пересечении Машерова и Независимости возле площади Победы. Спускаемся, в окне женщина на уровне третьего этажа: «Мальчики, может, кофе?» Мы решили, что вполне можно отдохнуть.
В итоге сидишь такой, будто в кафе, правда, на уровне третьего этажа и в висе. Но было приятно. Мне вообще по кайфу такая работа.
Плюс Фомин занимается арбористикой — ухаживает за опасными и сложными деревьями.
— Не самая шаблонная работа. Но это мое. Если бы не нравилось, вряд ли бы работал, вряд ли бы рисковал. Я легко обучаюсь — занялся бы чем-то другим.
«$100 — не те деньги, чтобы рисковать жизнью». Промышленный альпинист рассказывает про заработки, конкуренцию и боязнь высоты
Рабочее место Макса чуть-чуть отличается от привычного. Нет, у него есть довольно комфортная сидушка. Правда, под ней отсутствуют ножки и пол. И вообще, пауза до земли составляет этажей десять. Макс — промышленный альпинист, который побаивается высоты в свою пользу. Говорит, это добавляет внимательности. Агрессивные пенсионеры, кражи с использованием альпинистского оборудования и стройбаны на веревках. Истории про это — в новой рубрике «Моя работа». Представители различных профессий из сервиса «Onliner. Услуги» будут рассказывать о своем ежедневном труде.
Руферы, наркоманы, форточки
Обычная многоэтажка. На не самой значительной высоте третьего этажа висит промышленный альпинист. Тут из окна высовывается недовольная жизнью (ну и промышленным альпинистом) бабушка со шваброй и начинает использовать ее не по назначению. Уворачиваясь от полного агрессии древка, парень пытается вразумить женщину. Та все равно злобствует…
Ребята этой профессии честно признаются, что больше всего опасаются наркоманов, алкоголиков, зеков и некоторых растревоженных пенсионеров. В Беларуси ЧП с их участием не поддаются какой-то ужасной статистике, основные новости приходят от соседей. Как минимум раз в год кто-нибудь из неблагонадежных элементов, залезая на крышу, а чаще орудуя просто из форточки, перерезает веревки промышленных альпинистов.
— Хорошо, если ты не на самой радикальной высоте, — говорит представитель профессии Максим Фомин. — Хотя любое падение может быть очень болезненным.
Помимо наркоманов, в списке страхов промышленных альпинистов обязательно присутствует высота.
— Это в незначительной степени необходимо. Не потому, что ты трус, а потому, что не дурак. Страх мобилизует, дисциплинирует и заставляет относиться к технике безопасности более серьезно. Обычно люди, которые слишком уверены в себе, живут не особо долго. Честно, я с большой опаской смотрю на тех же руферов.
Депо, «Дожинки», стремно
В 2008 году в Орше справили «Дожинки». В 2007-м к ним активно готовились. Максим только-только окончил третий курс механико-экономического колледжа, когда знакомые по школе ребята предложили выгоду. «Есть подработка, можно бабла чуть-чуть срубить». — «Почему нет, что делать надо?» — «Красить депо».
Макс думал про лестницу или какие-то леса, но оказалось, что работу надо выполнять с веревок.
— На объекте было три профессиональных альпиниста и два моих друга-стажера, одного из которых забирали в армию. Вот меня и подсуетили на замену. Дали все снаряжение: «Пойдем, покажем, что к чему». Инструктаж был в стиле «повторяй за мной». Повторил. Я перестраховался, подошел к краю, залез в сидушку, размотал бухту, начал аккуратненько приспускаться.
Дело было на высоте четырех этажей.
— Спускаюсь и понимаю, что страшно. Аж ноги дрожат. Я не особо понимал, куда иду и что собираюсь сделать. Потому о своем страхе высоты вспомнил уже в ходе процесса. Было стремно, но я как-то справился. Спустился еще пару раз, приучил себя к высоте — и нормально.
В его детстве не происходило ничего такого, что усилило бы страх высоты. Парень считает, что это элементарный инстинкт самосохранения. Стоишь на балконе девятого этажа, смотришь вниз — и тебе несколько «неемко».
В итоге интерес переборол страх. Плюс парня вроде как успокоили: «Вот у тебя две веревки, каждая выдерживает по две тонны. Суммарно получается четыре». А Максим и тогда, и сейчас весил далеко не четыре тонны.
МЧС, радиоподавление, доза страха
Максим быстро понял, что четыре года в колледже не принесут практической пользы. Позиция техника-ремонтника ткацких станков на льнокомбинате в Орше показалась так себе перспективой. В итоге парень пошел в армию, чтобы быть никому не должным. Служил в Полоцке, занимался радиоподавлением, вернулся озабоченным своей гражданской жизнью сержантом.
— Вспомнил про покрашенное депо… Курсы промышленных альпинистов можно было пройти в Гомеле. Их организовывал институт МЧС. Его я и выбрал. Две недели пробыл на курсах, получил свидетельство. Там, конечно, не учат, как монтировать рекламу или штукатурить на высоте. Зато объясняют, как пользоваться снаряжением, показывают технику зависок и вообще дают понять, как не разбиться.
Курсы курсами, но у Макса уже был определенный опыт работы. Один его товарищ прошел примерно такое же обучение и готовился к своей первой работе. Бригаду поставили на здание БГАТУ на проспекте Независимости.
— Пожарная вышка на курсах, кажется, в районе четырех этажей. Внизу на всякий случай сетка. Совсем не страшно. А тут становится ясно: никто не проследит за тем, как ты веревки завязал. Внизу 12 этажей — это метров 40.
В итоге парню стало настолько страшно, что он побледнел.
Вцепился в веревки и заорал на весь проспект: «Пацаны, пацаны! Вытайскивайте! Вытайскивате!»
Пацаны вытащили. Бледный дебютант присел, выдохнул и больше в тот день не работал. Но на следующий явился как ни в чем не бывало.
— Получил дозу страха — успокоился и привык. Собрался с силами и начал трудиться.
Ветер, Royal Plaza, руки трясутся
Фомин рассказывает, как стоял на балконе «Паруса» — главной высотки страны, как поднимался на топовые этажи Royal Plaza недалеко от Немиги. Однако самая высотная его работа случилась в некотором отдалении от центра города-героя.
— Высотка на Грушевке. 20 жилых этажей, 2 технических — примерно 70 метров. Там висит огромный рекламный баннер, который мы монтируем и демонтируем. В высоту он 29 метров, в ширину — 12. Плотный, весит около 400 килограммов.
До того задания ребята уже сняли три таких же огромных баннера, и каждый раз все было в порядке.
— Я вишу справа и по своей стороне отвязываю крепления чуть-чуть раньше напарника. Тут поднимается сильный ветер, который превращает наш баннер в парус.
И вот представь: вся эта ерунда заваливается на сторону моего товарища. Его будто пеленкой обмотало. Я сбоку вишу, ничего не вижу, руки трясутся, а ничего поделать не могу…
Хорошо, что ветер успокоился и мы спокойно додемонтировали тот баннер.
В работе промышленных альпинистов не все зависит только от них. Товарищ Максима до сих пор вспоминает охвативший его ужас. После того случая ребята изменили тактику.
BMW, стройбаны, сердечник
Промышленный альпинизм появился в стране не так уж давно.
Максим отмечает, что в том же Минске постоянных промышленных альпинистов — человек 30.
Дождик, ниндзя, площадь Победы
Возвращаемся к воинственным пенсионерам, отдельным из которых промышленные альпинисты кажутся алчущими их собственности ворами.
— Хотя надо отметить, что в последнее время люди привыкли. Честно, ни разу не слышал о ворах, которые осуществляли бы кражи в Беларуси с помощью профессионального альпинистского оборудования. Это похоже на городскую легенду. Альпинисты не воруют — воруют у альпинистов. Бывает, ребята оставляют на объектах веревки и перфораторы, возвращаются — а там по нулям.
У знакомых Фомина два раза крали инструмент. Видимо, чтобы продать.
— Представь картину. Какой-то чувак под покровом ночи укрепился, спустился вниз, нашел открытую форточку и залез в нее… Раз — его видно на фасаде. Два — он не сможет бесшумно залезть. Три — он сможет бесшумно залезть, только если он ниндзя. Но четыре — в Минске пока ни одного ниндзя. Чисто практический момент: идет отталкивание ногами от фасада дома. Да и ночью слышимость повышается. Остаться незамеченным в каком-нибудь микрорайоне — очень сложная задача даже для супергероя из комиксов.
Будучи психически здоровым, Фомин пытается искать в своей работе позитив.
— Обычно, увидев нас, люди машут руками. Когда моем фасады, особенно в жару, ребята просят «дать им дождика». Нам не жалко — устраиваем душ. А иногда даже чай предлагают. Мыли как-то фасад желтого дома на пересечении Машерова и Независимости возле площади Победы. Спускаемся, в окне женщина на уровне третьего этажа: «Мальчики, может, кофе?» Мы решили, что вполне можно отдохнуть.
В итоге сидишь такой, будто в кафе, правда, на уровне третьего этажа и в висе. Но было приятно. Мне вообще по кайфу такая работа.
Плюс Фомин занимается арбористикой — ухаживает за опасными и сложными деревьями.
— Не самая шаблонная работа. Но это мое. Если бы не нравилось, вряд ли бы работал, вряд ли бы рисковал. Я легко обучаюсь — занялся бы чем-то другим.