Как писать хоррор
Как писать хоррор. Понимание основ жанра.
Итак, знакомимся со следующей матчастью (Википедия для понимания основ и задач жанра вполне годится).
Цитирую:
«Фильм ужасов (в просторечии ужастик; англ. horror film, horror movie), хоррор(англ. horror) — жанр художественного фильма. К фильмам ужасов относят фильмы, которые призваны напугать зрителя, вселить чувство тревоги и страха, создать напряжённую атмосферу ужаса или мучительного ожидания чего-либо ужасного — так называемый эффект «саспенс» (от англ. suspense — неопределённость)»(с)
«Литература ужасов (англ. horror literature, horror fiction; часто просто «ужасы» или даже «ужастики», иногда «мистика» или заимствованное из английского «хоррор») — жанр литературы, имеющий целью вызвать у читателя чувство страха. Часто, но не всегда в литературе ужасов повествуется о сверхъестественном в прямом смысле слова; имеется ограниченный набор тематизированных персонажей, заимствованных, как правило, из низовой мифологии разных народов: вампиры, зомби, оборотни,призраки, демоны и др.» (с)
Теперь объясню, что я имел ввиду под фразой »эти авторы путают две основополагающие вещи – цель и средство достижения».
Если говорить совсем просто, то, скажем наличие зомбиков в рассказе рассказ хоррором не делает. Ибо зомбики – не цель, а средство.
Цель – страх читателя.
И страх этот вызывается именно благодаря тексту и именно в момент прочтения рассказа или романа.
Этот страх вымышлен, не имеет реальной основы, является фантазией, а потому безопасен, но в то же время отвлекает читателя от проблем насущных, так как перекрывает эмоциональностью и серьёзностью поднятых в тексте проблем часто бытовые проблемы читателя.
Суть здесь такая же, как у любовного романа – погружение в книгу и смена эмоций.
Причём для выполнения задачи – эмоции должны быть достаточно сильными, чтобы позволить читателю забыть о своих проблемах.
Всё это я говорю для того, чтобы было понятно, почему качественный хоррор написать не так просто и для чего он, собственно говоря, пишется.
Теперь переходим к двум важным составляющим жанра, а именно триллеру и саспенсу.
Саспенс (в переводе с английского – «подвешивать») – это тревога ожидания, предчувствие ужасного, неопределённость и беспокойство.
Нужно узнать, что же случилось дальше с персонажами, потому что иначе читатель останется в «подвешенном состоянии», в состоянии тревоги и неопределённости.
Каким образом создаётся саспенс?
И просто и непросто одновременно. Просто понять, сложно сделать.
Для начала примеры. Их в этой статье будет много, имейте ввиду. Все они выдуманы мной, все они несколько утрированы и являются экспромтом. Цель их не удивить вас отменным стилем, а объяснить принцип.
1. Коля открыл дверь и замер от ужаса. На пороге стоял монстр. Он был очень страшный, волосатый и синий, как алкоголик Вася из соседнего подъезда.
Скорее смешно, чем страшно, не так ли?
И даже не потому, что приводится априори сатирическая метафора. Можно написать, что монстр был синим, как сапфир, это саспенса в текст не добавит.
Почему?
Потому что:
1) Коля не испытывал волнения или беспокойства перед открытием двери. Соответственно у читателя его тоже не было. Это эмпатия, а точнее её отсутствие в данном примере.
2) Монстра представили читателю таким образом, что он не выглядит опасным.
3) Читателю сообщили, что монстр страшный, а не продемонстрировали это. Легковерный читатель с богатой фантазией может представить себе страшного монстра и без подобных демонстраций, но подумайте сами, зачем тогда этому читателю ваш текст?
2. Коля осторожно, стараясь не шуметь, подошёл к двери и замер, прислушиваясь. На лестничной площадке кто-то был. При том, что никого на ней быть не могло априори, ибо Коля прогнал всех жителей и зацементировал дверь подъезда. На площадке что-то лязгнуло и Коля, вздрогнув, отпрянул от двери. Мысли с бешеной скоростью сменяли друг дружку, не давая возможности сосредоточиться.
Строители? ЖЭК? Марь Иванна, дура набитая? А может….
Коля судорожно сглотнул.
Нет, нет, этого просто не могло быть… Неужели и правда….
Со страшной силой в дверь саданули чем-то тяжёлым, оставив в центре огромную вмятину. Моментально вспотевший Коля отскочил к противоположной стене и закрыл уши ладонями.
Не открывать, не открывать, не открывать ни в коем случае….
Не смотреть в глазок. Не подходить к двери…
— Храмган-чу….. чу….. чу….. – чётко послышался из-за двери мерзкий, скрипучий голос.
Коля достал мачете из кармана джЫнсов, повернул ключ и, замахнувшись, открыл дверь.
За дверью (ВНИМАНИЕ!) никого не было (=)))
Саспенс может длиться столько, сколько вы желаете, но нужно отдавать себе отчёт, что слишком короткий не даст читателю возможности прочувствовать эмоции персонажа, а слишком длинный банально утомит и вызовет скуку.
Саспенс – это термин обратный другому термину – «тайне».
Детектив – тайна.
Хоррор – саспенс.
Тайна в детективе – это что-то ужасно-кошмарно-опасно-криминально-страшное, что было когда-то.
Саспенс в хорроре (триллере, как жанре) – это что-то ужасно-кошмарно-опасно-криминально-страшное, что будет потом.
Вот именно это ощущение предчувствия чего-то ужасного в сюжете рассказа или романа – саспенс и есть.
Умение нагнетать ужас.
1. Не раскрывайте карты сразу. Дайте читателю возможность предположить.
2. Композиционно выстройте текст таким образом, чтобы читатель мог предположить только что-то ужасное, но (ВНИМАНИЕ!) ничего определённого.
3. Передайте чувства персонажа таким образом, чтобы читатель влез в его шкуру, представив себя на его месте. Ищите точные фразы, чётко рисующие переживания перса, но не увлекайтесь, потому что переборщить здесь – значит потерять внимание читателя.
4. Стройте предложения таким образом, чтобы нельзя было сказать наверняка – стремительно всё происходит в сюжете или наоборот замедленно. Длинные предложения – слоу, короткие – фаст. В первом случае вы наводите на раздумья, во втором швыряетесь в читателя экшном. Так вот в саспенсе определённого ничего не должно быть. На то он и саспенс – нужно «подвешивать» читателя в состоянии неопределённости.
Грубейшая ошибка, которая саспенс уничтожает – подача фактов в лоб.
«Ожидание смерти страшнее самой смерти» (с)
Представьте, что вам нужно пойти к врачу, для того, чтобы он сделал вам укол в правое (или левое) полупопие. А вы этого (ну представьте, что вам стоит?) очинна сильна баитеся.
Вы заходите в поликлинику, стремительно проходите по коридору, подходите к нужной двери, глубоко вдыхаете и на выдохе заходите в кабинет.
— Здрасьте! Принёс вам джёппу для удовлетворения латентных садистских наклонностей.
— Здрасьте! Обнажайте же её поскорее!
— Вот!
— Вот!
— Ай!
— Да лан, как комарик укусил.
— А они кусаются?
Есть тут саспенс? Нет.
Подходя к поликлинике вы чувствуете жуткую слабость, ноги становятся словно набиты синтепоном, а к лодыжкам привешиваются пудовые (16 кг, если кто не в курсе) гирьки.
А может ну его нафиг? Ну глупость же! Наверняка это бешенство патоки и так пройдёт. Помазать и всё.
Но вы понимаете, что нифига подобного. Для выздоровления нужен укол в джёппу.
Вы с видом избитого хоббитами гнома, понурый, словно чахлый ослик, заходите внутрь этого страшного здания с облупившейся штукатуркой, чёрными окнами-глазницами и тяжёлым запахом… Простите, увлёкся.
О чём мы?
А, ну да.
И вот вы идёте по коридору, страшась смотреть на нужную дверь, а когда пересиливаете себя – понимаете, что там очередь. Из двух человекаф. Страшная бабка с чёрными глазами и когтями и багровый лысый карлик, что завидев вас, оскалился в радостном предвкушении нового мясца….
Сорри.
Гм. Ну так вот.
Вы сидите на потёртой скамейке и слышите визг бензопилы («бензопилы» зачёркнуто) девицы (зачёркнуто, не внушаить), мужской басистый визг человека, которого рвут на части, стодвадцатичетвертуют в прямом эфире. И визг этот… раздаётся из нужного вам кабинета.
Вы холодеете от ужаса, стремительно теряете градусы и вот уже заледенели, как мамонт…
Вы холодеете от ужаса, поджилки (Чё это такое, кто знает?) ваши трясутся и вот уже близок акт дефекации, об этом вам сообщает ваш верный сфинктер…
В общем, ссыкотно вам.
Бабка ушла, скрылась за дверью. И не вернулась! Не вернулась! А потом и карлик тоже скрылся за дверью и мать его ни хрена не вернулся! АААААА.
Над дверью зажглась лампочка с надписью «Сдохните» (зачёркнуто) с надписью «Входите».
Что это такое?
Термин образован от слова, которое на русский язык переводят, как «вызывать острые эмоциональные ощущения».
Триллер – это накал эмоций, ощущение напряжённого, волнительного переживания.
Чем отличается триллер от саспенса?
Первый не включает в себя задачу напугать читателя неизвестностью, в отличие от второго.
Триллер держит в напряжении, не потому, что вы ждёте чего-то страшного, а потому, что оно уже происходит в сюжете.
В отличие от саспенса всё и понятнее, но при этом не можете расслабиться.
Это не саспенс. Это триллер.
2. Вася услышал из-за двери детской комнаты характерный, хриплый стон. Так стонал тамагочи, когда его насиловали (зачёркнуто, ибо триллер) Стон напоминал крик сонного Тарзана и проникал под Васину одежду. Вася шагнул навстречу источнику шума, и в тот же момент он прекратился. Открыв дверь Вася увидел кривляющегося на полу тамагочи с заклеенным скотчем лбом. В доме кто-то был. Кто-то кроме Васи. И этот кто-то налепил тамагоче скотч.
Вася переборол желание ринуться навстречу лежащему на полу тамагоче, а вместо того проявил осторожность, нифига не делая (зачёркнуто) не двинувшись с места.
Надеюсь, разница понятна?
Если триллер определять, как жанр – то саспенс его составляющая.
Но вообще-то триллер – это тип, а не жанр.
А в хорроре так вообще приём подачи информации.
Задача триллера – держать читателя в напряжении. Внимание! Не пугать, не сулить кошмары, а именно напрягать.
Триллер – это чёткая картинка происходящего чего-то мрачного/страшного/криминального/и т.д. и т.п., а саспенс – это только намёки на такую картинку.
Поэтому триллер сменяет саспенс, а затем вы, как автор, можете снова повторить эту двойку.
Порфирий почувствовал запах чего-то отвратительно тухлого. Настолько сильный, что ноздри практически влипли в переносицу, отказываясь принимать изгаженный воздух – это саспенс.
Воняло сероводородом. На кухне протухли яйца. Пенсионеру, к которому пришёл Порфирий из «Службы поддержки пенсионеров» было наплевать на эту вонь. К тому же запах кошачьей мочи перебивал аромат тухлых яиц, ибо был к пенсионеровой спальне ближе – это триллер.
Триллер – более широкое понятие, чем саспенс и элементы триллера могут встречаться в любом романе, кроме соплей в сахаре, а вот саспенс подходит далеко не всем жанрам.
Саспенс пугает неизвестностью, а триллер напрягает определённостью.
Так вот, страх неизвестности, страх перед неведомым и непонятным – один из самых сильных человеческих страхов.
По той простой причине, что по сути страх – это сигнал о том, что нужно проявить осторожность, результат работы инстинкта самосохранения, а когда причина непонятна, непонятно и то, каким образом защититься.
Хоррор без саспенса и триллера – комедия масок, театр дель арте.
Шорох в соседней комнате. Страшно?
Нет.
Потому что там кошка.
А если там нет кошки? Там вообще никого нет.
Тогда уже немного страшно.
Да-да. А ну как там опасность?
Да, там опасный дядько – триллер.
А хрен его знает что там, но это что-то явно мрачно-страшно-опасное –кошмарное – саспенс.
Теперь поговорим об элементах сюжета хоррора.
Композиционно сюжет хоррора выглядит так (утрирую для лучшего понимания):
1. Завязка, которая включает в себя условия для создания мрачной обстановки.
а) Семья переезжает в новый дом
б) Компания друзей едет отдыхать в лес
в) ГГ-журналист приезжает в дурдом для проведения расследования
г) ГГ-агент внедряется в группировку противника
И т.д. и т.п.
Сюжет должен присутствовать. Саспенс без сюжета – мрачный сюр, не более того.
Сама по себе завязка пугать не должна. Иначе это будет подача в лоб – «Ага, ща меня, читателя будут пугать», которая не даёт возможность читателю погрузиться в сюжет.
Грубо говоря, если в завязке у вас мертвяки полезут из могил, чтобы устроить в городе местный апокалипсис, то вы уже пишете не то. Это не страшно.
Читатель прекрасно знает, что мертвяки из могил не вылезают, а значит, вы приступаете к развитию действия, допуская скепсис читателя. А скепсис по отношению к сюжету и погружение в сюжет несовместимы.
Перед завязкой можно сделать небольшую экспозицию, намекающую на то, что впереди будет страшное повествование, но только намекающую, без опять же, лобовой подачи.
В кино её нередко делают в титрах, мельком показывая страшные картинки под ужасающие, леденящие кровь звуки.
2. Развитие действия, которое чётко даёт понять читателю, что он читает не ЛР и не ироническую прозу.
а) В доме происходит что-то странное, пугающее.
б) В лесу происходит что-то странное, пугающее.
в) В дурдоме происходит что-то подозрительно ненормальное (бугагашеньки).
г) в группировке противника все (или некоторые) какие-то странные, пугающие.
Развитие действия – это почти сплошной саспенс. Чем он изощрённее, тем страшнее повествование. Знайте, что когда вы объявите причину опасности, объясните её хоть наполовину – вы превратите хоррор в пародию на него. Избегнуть предсказуемости будет сложно, а предсказуемость в хорроре – уничтожение саспенса.
Это вовсе не обозначает, что вы должны из пальца высасывать мрачную и пугающую неизвестность, делая текст мутным и непонятным. Нет, просто нужно
либо
Раскрывая одну карту, сообщать, что есть ещё несколько
либо
Давать понять, что эта карта вовсе не раскрыта, ибо то, что происходит – вовсе не то, о чём вы, читатели, подумали.
3. Кульминация – пик эмоционального накала, ужас,летящий на крыльях ночи, кошмар, натуральный кошмар.
Как это сделать?
При грамотной подаче информации, при перманентном саспенсе, при втягивании читателя в сюжет, при грамотной работе с эмпатией читателя – это сделать не сложно.
Достаточно, грубо говоря, сказать «БУ».
Вот это «БУ» для человека, ждущего кошмара и есть кошмар.
Не знаю, баловались ли вы в пионерских лагерях «комнатами страха», но суть в том, что человек готовый напугаться, чуть ли не какается со страху, когда его пугают, а вот человек, скептически относящийся к дальнейшим событиям – собственно, пуганию – к испугу не склонен.
И именно поэтому не нужно в самом начале текста писать про
«Кошмарной ночью ужасные зомби наводили ужас на старый провинциальный городок» и прочее подобное «бла-бла-бла».
Для детских глуповатых страшилок годиццо, для хоррора – нет.
Хоррор другой по построению сюжета.
Папа с мальчиком играл
В Павлика Морозова
И теперь малыш лежит
Весь от крови розовый.
4. Развязка, в которой читатель наконец понимает с чем столкнулись персонажи (персонаж) и в которой происходит исход событий.
а) Над новыми хозяевами дома провели обряд экзорцизма, а сам дом предали огню.
б) После долгого сражения с большими потерями группа молодых людей одолела таки серийного убийцу.
в) ГГ поубивал всех агрессивных психов.
г) ГГ изобличил всех инопланетян-захватчиков и отправил их обратно на их планету.
Внимание! Развязка в хорроре вовсе не подразумевает радостных свадеб, мёда по усам и всячеких «наши стопудово победили». Если желаете создать комикс-пародию на хоррор и испортить читателю всё послевкусие – делайте хэппи-энд, с танцами гусей при свете цветомузыки.
Если же желаете написать качественный хоррор, дайте читателю понять, что нифига-то и не хэппи-энд для ГГ, ибо кукла та, на пепелище страшного дома глазки-то открыла, у серийного убийцы сыночек имеется, копия папашки, только маленький ишо, психи-то как раз таки нормальными людьми и были, а вот ГГ – агрессивный шизофреник-убийцо, а инопланетяне далеко не все улетели обратно, мало того, проникли во силовые структуры города и т.п.
Как написать страшный рассказ (страшилку)
Соавтор(ы): Christopher Taylor, PhD. Кристофер Тейлор — преподаватель английского языка в Муниципальном колледже Остина в Техасе. Получил ученую степень PhD по английской литературе и медиевистике в Техасском университете в Остине в 2014 году.
Количество источников, использованных в этой статье: 21. Вы найдете их список внизу страницы.
Количество просмотров этой статьи: 40 636.
Вы любите читать страшные истории, от которых мурашки бегут по коже? Или вас пугают рассказы, держащие вас в состоянии тревоги? Написание ужастика (как и любой другой истории) подразумевает разработку сюжета, места действия и персонажей. Но страшные истории также держат читателя в состоянии тревоги на протяжении всего сюжета вплоть до пугающей или ужасной кульминации. Найдите вдохновение в реальной жизни, опираясь на ваши собственные страхи, и напишите историю, которая запросто напугает вас.
Пользователь wikiHow спрашивает: «Каковы элементы страшной истории?»
Преподаватель английского языка
Отвечает Кристофер Тейлор, преподаватель английского языка: «Как и большинство произведений, страшная история должна включать в себя четко обозначенные обстоятельства действия, протагониста, антагониста, нарастание действия, кульминацию, спад действия и развязку. Кроме того, в хорошем ужастике также есть мотивация, напряжение, неопределенность, предчувствия и общая атмосфера страха и/или ужаса».
DARKER
онлайн журнал ужасов и мистики
Новости и анонсы
Авторские колонки
Мероприятия
Трезвый взгляд на то, как писать хоррор сегодня
Часть 1. Зачатки Хоррора
Все началось тысячи лет назад в некой темной и закоптелой пещере, где древний сказочник монотонно рассказывал что-то своему племени, члены которого благоговейно слушали, расположившись возле издающего треск костра. Он рассказывал о необыкновенных чудовищах, гневных богах и черной магии, действующей в опасном мире. Иными словами, то были страшные рассказы.
Но сейчас мы стали цивилизованными людьми. Практически никто больше не думает, что «луна съедает солнце». Мы знаем, что полнолуние это астрономическое явление. Почему-то мы даже не бросаем девственниц в жерло вулкана, чтобы защитить себя от извержения.
Тем не менее, мы все еще любим наши страшные сказки. Сейчас они пользуются беспрецедентной популярностью. За последние двадцать лет было опубликовано больше романов ужасов, чем за всю предшествующую историю печатного слова. Стивен Кинг издал более 100 миллионов экземпляров своих книг, а Дин Кунц идет за ним следом.
Ужас также присутствует повсюду в наших печатных СМИ. Три жанровых архетипа – Вампир, Монстр и Привидение были увековечены в сухих завтраках «Граф Чокула, Франкенберри и Бу Берри». В телевизионной рекламе ужасное используется везде и всеми, начиная от средств чистки пола и заканчивая платежными картами. Фильмы ужасов остаются одним из наиболее коммерчески выгодных жанров Голливуда. И не стоит забывать, что музыкальное видео, которое «зажгло» самый продаваемый альбом всех времен, «Триллер» Майкла Джексона в 1982 году, являлось маленькой квинтэссенцией хоррора.
Влечение к ужасному
Разве кто-нибудь сомневается, что мы живем в ужасном мире? Ближневосточные сумасшедшие доведены до крайностей ограничениями судьбы, вирус СПИДа прокрался на наш земной шар, а над Антарктикой зияет дыра в озоновом слое размером с континентальную часть Соединенных Штатов.
Кто-то должен пробудить Лавкрафта и сказать ему, что воображение и отрешенность ныне стали необходимы для сохранения здравого рассудка. Потребность в страшных историях шествует рука об руку с чувством отчужденности, беспомощности и страха – сегодня они стали также обыденны, как и всплывающие на интернет-сайтах окна c рекламой. Хоррор дарит нам возможность борьбы с этими эмоциями. Он позволяет противостоять им в воображаемом мире, где мы можем ощутить чувство контроля и хотя бы часть этого чувства сохранить.
Но автору не нужно смотреть дальше, чем на задний двор собственного дома, чтобы найти надлежащий материал: несчастья внутри города; холодное безумие Тимоти Маквея; дети, которых убивают и которые убивают сами. Реальный ужас в одиночестве и ярости, в обманутой любви и ревности, в безудержной всеобщей жадности, которая угрожает разложить нас изнутри. Огромная часть нынешнего хоррора сосредотачивается вокруг этихтемных пятен нашей души, этих злокачественных опухолей нашего разума.
Со времен Лавкрафта мы были склонны обманывать себя, думая, что Вселенная вполне объяснима с точки зрения естественных законов, обнаруженных наукой. Однажды поняв эти законы, согласно нашим рассуждениям, мы станем бесспорными господами Вселенной и наших жизней в ней. Тем не менее, мы подозреваем (и надеемся), что все-таки существуют некие тайные силы, которые мы никогда не сможем понять. Мы вынуждены искать их, поскольку наша наука и рационализм грозят избавить мир от всех его тайн.
Укрощение внутреннего зверя
Предохранительный клапан. То, что позволяет нам проявлять, словами Стивена Кинга, «антисоциальные эмоции, которые общество требует держать вазперти.. для общественного и нашего собственного блага». Это объясняет и то, почему литература ужасов так сильно привлекает подростков, противостоящих авторитарности и социальному конформизму. Хоррор, как и рок-н-ролл, антисоциален и потому особо популярен среди подростков, экспериментирующих с крайностями своих эмоций.
Путешествие на темную сторону
Хоррор также апеллирует к болезненному в людях. Нас зачаровывает мрачная тайна смерти. С момента рождения начался обратный отсчет на пути к забвению, ведь каждая минута приближает нас к кончине. Говорят, что у Вольтера были часы, которые не только гремели в нужное время, но и торжественно произносили: «Еще на час ближе к могиле».
Пожалуй, последним важным свойством хоррора является вера в Бога. Противоположность смерти есть жизнь. Если сверхъестественное зло существует в мире, о чем говорят многие страшные истории, то должно существовать и сверхъестественное добро. Черная магия уравновешивается белой. Злая Ведьма Запада встречает достойного противника в Гленде, Доброй Феи Севера. Если падший ангел Люцифер живет рядом с нами, то должен существовать и Бог.
В застывшем рациональном мире, который стремится изгнать подобных существ, литература ужасов дает им возможность вернуться к нам: их магия, сила, их реальность, в которой в былые годы никто не сомневался. Критики на протяжении многих лет говорят, что нереалистическая проза выполняет в наши дни функции религии. Она помогает удовлетворить нашу потребность в вере в превосходящие нас силы, в миры, отличные от наших собственных. Это касается той части читателей, которые грезят о том, чего никогда не было и никогда не будет. Но, на протяжении краткого волшебного мгновения, невероятное становится реальностью. Реальностью, в которую мы верим.
И преисполняемся надежды.
Часть 2. Чего хочет нынешний читатель
Постановка вопроса предельно проста: как нам написать впечатляющую историю, которая заставит читателей часто тяжело дышать, а наши банковские счета пухнуть?
В ходе курса «Современная художественная литература ужасов» в Моравском Колледже в Пенсильвании, я опросил тридцать два студента, которые представляли разные дисциплины, начиная с бухгалтерского дела и заканчивая зоологией, задавая каждому именно эти вопросы, а также некоторые другие. Таким образом, было проведено исследовании жанра в целевой группе, в традиционно являющейся наиболее лояльной аудиторией, среди молодых и совершеннолетних.
Прежде всего, я спросил « Какие элементы страшной истории делают её хорошей? ». А затем с другой стороны: « Что, с вашей точки зрения, портит страшную историю? ».
Отличаются ли их ответы от тех «стандартов», которые критики и преподаватели установили для современного хоррора? Отличаются ли они от тех личных критериев, которыми руководствуются читатели, решая у кассы в книжном магазине, стоит ли доставать кошелек?
Даже беглый взгляд на список бестселлеров, особенно прошлого десятилетия, показывает поразительное различие между популярностью (тем, что продается) и оценкой критиков (тем, что хвалят). Это звучит отвратительно, очень коммерчески, и любой писатель, который будет рабски следовать результатам исследования рынка, будет писать формальный, скучный бред.
Но, в тоже время, большая часть школьной литературы написана преимущественно для аудитории критиков и учителей. Это позор, поскольку подлинная цель литературы заключается в её способности удерживать аудиторию завороженной при помощи силы повествования, которое, между прочим, является старейшим и наиболее распространенным способом познания мира.
Так что я согласен с Д. Г. Уильямсоном, который появился в связи со своим курсом лекций в нашем колледже. Этот популярный американский писатель однажды сказал студентам из моего класса: «Искусство является спонтанным; оно присуще нашему стремлению как можно лучше рассказывать истории».
Тот факт, что более ста студентов пытались записаться на тридцать два доступных места этого курса, является свидетельством того, что писатели хоррор, такие как Уильямсон, никогда не теряли любви к рассказыванию хороших развлекательных историй, и студентам об этом известно. Таким образом, попытка понять, чего ждут читатели от этого жанра не является чем-то плохим. По правде сказать, это явно, логически необходимо.
Результаты исследования удивили меня. К концу семестра у нас было заслушано и обсуждено более сорока произведений (от коммерческих изданий до коротких рассказов из малотиражной прессы). Наш семестр темного фэнтези был оживлен романами нескольких «выходцев» из хоррора: Джексон, Мэтисоном, Уильямсоном, Уилсоном, а также Страубом, Кунцем и Кингом.
Студенческая реакция была столь же разнообразна, как и эти произведения. Некоторые упивались шок-хоррором и сплаттерпанком, находя спокойные литературные сказки в стиле хоррор монументально скучными. Другие считали, что техно-хоррор и городской аллегорический ужас изъясняется с ними в этом веке СПИДа и 9/11 более непосредственно. Третьи не могли нарадоваться старинным призракам, вампирам и оборотням. После председательства в ходе пылких дебатов по поводу литературных достоинств «Кровавого изнасилования похотливого упыря» я думал, что будет мало (если вообще будет) единства среди этой группы касательно элементов хорошей истории ужасов. Я оказался чудовищно неправ.
Неопределенность: держите читателя у края
Один из результатов превзошел все остальные: 97 процентов студентов указали «неопределенность» в качестве главного ингредиента хорошей страшной истории. Имейте в виду, что это не было исследованием с возможными вариантами выбора; эти студенты имели перед собой только пустую страницу и могли на ней записать что угодно. Факт того, что все, кроме одного, самостоятельно выбрали элемент неопределенности, еще раз подчеркивает его кардинальное значение для читателей.
«Я хочу вцепиться в края своего сиденья»
«Подлинная неопределенность держит тебя прикованным к книге до тех пор, пока она не закончится, и тогда вы говорите: Вот так-то!»
«Мне нравятся истории, в которых ничего непонятно и которые дают мне идеи, как мне отомстить своему брату»
Комментарии по поводу неопределенности дают подсказку, как справиться с одним из наиболее сложных аспектов написания хоррора: написание финала, развязки. Студенты предпочитали неослабевающую неопределенность, приводящую к неожиданному, даже шокирующему финалу. Они писали:
«Я хотел бы загадки, которая приведет в конце к неожиданному повороту»
«Хороший конец – тот, которого вы не ожидали»
«Неожиданная развязка – это то, что вы не предполагали, что заставит вас испугаться до смерти!»
Все современные писатели хоррора в долгу перед Дугласом Э. Уинтером, который породил больше уважения к этому жанру, чем любой другой современный критик. Интересно и поучительно, что в своем эссе «Темный Абсолют: стандарты мастерства в хоррор-литературе», этот выдающийся критик ни разу не упомянул неопределенность.
Тем не менее, когда профессиональные писатели, такие как Дин Кунц и Д. Г. Уильямсон, рассказывают о ремесле написания страшных историй, то главной темой для обсуждения является создание и удержание атмосферы тайны и саспенса. Как видите, существует разница между мнением критика и читателя (для которого суть в том, чтобы его развлекали). Без сомнения, писателю следует стремиться писать как можно лучше. Но для того, чтобы вас приняли читатели, что, несомненно, является первой целью писателя, сначала лучше убедиться, что вы рассказываете историю, полную тайны и неопределенности, которая в итоге приводит к «взрывному» окончанию.
Персонаж: подобный мне
«Эффект напряжения в художественной литературе главным образом происходит в результате того, что читатель идентифицирует себя с героями (убедительными, целостными, привлекательными) и беспокоится за них»
Дуглас Уинтер рассматривает искусство создания образов как второй стандарт мастерства и цитирует другого превосходного писателя ужасов:
« Вам следует любить людей… они делают хоррор возможным »
Мои студенты согласны с этим: они считают правдоподобных, привлекательных персонажей вторым элементов хорошей страшной истории. Типичные ремарки:
«По-настоящему хорошая ужасная история для меня – это когда автор способен заставить вас прочувствовать персонажей – их боль, страх, радости, желания»
«Наличие правдоподобных персонажей – то, что дает возможность погрузиться в историю»
С учетом этих замечаний, вовсе не удивительно, что студенты определили голосованием в качестве любимого рассказа ужасов семестра «Ночных пластунов» Роберта МакКамона – это тревожная история о кошмарном чувстве вины ветерана Вьетнама, о том горе, которое становится столь сильным, что прорывается душераздирающей и беспощадной реальностью.
Обстановка: зеркало для безумия
Быть может, еще одной причиной популярности «Ночных пластунов» является яркая обстановка – штормовая летняя ночь в придорожной закусочной сельской Алабамы. Что говорит нам о третьем необходимое условии для написания хорошего хоррора.
Истории следует происходить в правдоподобной обстановке. Современные читатели ждут, что страшная история будет иметь место в привычном окружении, что обеспечивает основу для стыковки естественного и сверхъестественного. Читатели ждут,, что дело будет происходить в контексте нормальности, жизнь будет служить задним фоном, а акцент будет сделан на гротеске.
Во многом схожи комментарии моих студентов и замечания критиков. В «Ужасы: введение в написание хоррор-литературы», Т. Э. Д. Клейн, первый редактор журнала «Сумеречная зона», пишет, что до появления на сцене чего-то сверхъестественного, писатель должен сначала «заложить фундамент так основательно, чтобы мы могли поверить в реальность описываемого мира».
Один студент выразил это просто: «Я должен поверить, что я там». Тогда как другой студент написал: «Хорошей страшной истории необходим баланс между реалистичным и необычным», и это звучит так, будто он читал Дугласа Уинтера: «хороший автор хоррора пользуется обычностью так, что необычайное усиливается».
Таким образом, читатели и критики едины: использование элемента фантастики не освобождает автора хоррора от задачи описания яркой, повседневной реальности на страницах его произведений. Наоборот, это только увеличивает важность таких описаний.
Другое важное предпочтение тесно связано с темпом нарастания беспокойства. О хорошем авторе хоррора пишут следующее:
« Действие не должно давать заснуть. Если оно подводит, то для меня сразу все кончено »
«Мне нравится тон в быстром темпе чтения. Когда чтение замедляется, а ощущения растягиваются, становится просто скучно»
Ключ к хорошему спросу на произведение содержится в следующем студенческом пожелании:
«Выразительные и последовательные истории, которые легко читаются и развлекают. Когда чтение происходит для развлечения, читатель должен быть избавлен от необходимости анализа истории для её понимания »
Они могут втайне восхищаться ослепительными экспериментами Джеймса Джойса, они могут таить страстное влечение к благоуханным изречениям Джона Апдайка, они могут даже обращаться к Солу Беллоу за помощью в условиях экзистенциального кризиса.
Больше крови: табу или не табу?
Здесь результаты отмечают разницу между литературным и кино-хоррором. Студенты предостерегают от излишнего натурализма в литературе:
« Слишком много крови, если это не оправдано, портит историю, хотя я бы хотел видеть это в фильмах, наслаждаясь спецэффектами »
Те, кто отдает предпочтения крови и отвращению, делают это с определенными уточнениями:
« Немного крови не повредит »
« Изображение крови должно быть со вкусом »
На сегодня, натурализм является ожидаемой частью жанра; действительно, работа писателя ужасов всегда связана с нарушением запретов, выражением наших невыразимых импульсов и с демонстрацией нам того отвратительного, что скрыто в каждом.
Но существует грань между эффективным и неэффективным использованием в жанре экстремальных и бунтарских элементов: они должны быть оправданы в контексте истории, её стиле и теме. Как говорит в своем интервью Роберт МакКамон, который иногда пишет сплаттерпанк (Лебединая песнь, Час волка, Жизнь мальчишки):
« Я не верю, что плохой вкус может отражаться во введении какой-либо сцены, только если она плохо написана »
«Если что-то можно представить, то это не является хоррором»
«Описания должно быть ровно столько, чтобы читатель мог получить некоторое представление, но не так, чтобы ничего не осталось для воображения»
Такие комментарии иллюстрируют принцип, который по-прежнему пугает измученных зрителей хак-эм-и-слэш-эм фильмов: наши собственные фантазии все еще способны пугать больше, чем любой писатель.
Хорошие писатели просто сотрудничают с нашим собственным воображением.
Часть 3. Чего не хочет нынешний читатель
Важной частью успешного писательства (в рамках любого жанра) является знание того, чего делать не следует. К сожалению, путь к публикации не прямой и ясный, здесь встречаются темные аллеи и омуты отчаяния. Во избежание ошибок, следует понять не только то, что делает историю хорошей, но и то, что ее портит.
Подобно тому, как наши студенты были единодушны в том, чего они больше всего хотели бы от ужасной истории (нарастающего напряжения, тайны, неопределенности), они столь же одинаково непреклонны в том, что портит им наслаждение: все, что имеет привкус «литературной» терапии и то, что замедляет темп. Восемьдесят один процент высказывал подобные комментарии:
«Трудно вытерпеть затянутые истории, перегруженные описанием обстановки и излишними деталями о персонажах и жизни – все это делает чтение утомительным»
«Я не люблю истории, которые настолько сильно погружаются в детали всего подряд, что я теряю сюжетную нить, моя голова начинает кружиться от такого чтения»
«Деталь за деталью, описание за описанием, скука за скукой!»
Один студент выразился предельно просто: « Литературный хоррор – фу! »
На первый взгляд кажется, что такие комментарии противоречат необходимости тонкой проработки персонажей и обстановки. Но, на самом деле, студенты просто отображают четкое понимание жанра и его уникальность.
Будучи читателями ужасов, они ожидают, что их будут развлекать напряженным рассказом, темными порождениями фантазии. Их комментарии говорят, что хотя тема, реалистичные персонажи и обстановка являются важными элементами, но эти элементы все же вторичны.
Слишком много реалистичных описаний стирают границу между страшилкой (литературой ужасов и мистики) и обычной литературной историей (литературой персонажа и темы), которая обычно ассоциируется со школой. Как умолял один студент, когда мы собрались впервые обсудить Стивена Кинга: «Пожалуйста, не говорите мне, что Стивен Кинг – это правильная литература; я слишком люблю его».
К сожалению, «ли-те-ра-ту-ра» для многих молодых читателей стала ассоциироваться исключительно с обычными реалистическими историями, подбираемыми властными персонами для учебников. Годами эти студенты вынуждены были анализировать, сдавать тесты и пересказывать учителям интерпретации этих историй – бесполезный и унизительный опыт. Таких студентов хоррор (с его упором на сюжет, неизведанность и экстрим) возвращает к литературе, которой их лишила школа – литературе с её наслаждением, развлечением, весельем.
Часть удовольствия от произведений этого жанра проистекает из игры между читателем и писателем, в которой писатель всегда старается оставаться на шаг впереди, давая информацию маленькими порциями, чтобы сохранить интригу и заставить читателя гадать, находиться в состоянии напряжения. Автору хоррора приходится идти по канату, балансируя между предсказуемостью и таинственностью, говоря и не слишком много, и не слишком мало.
Неудачное впадение в крайности становится западней, о которой наиболее часто говорят наши студенты. Восемьдесят восемь процентов жаловались на предсказуемость, вновь и вновь утверждая: «Я не люблю авторов, которые слишком рано выдают слишком много».
Их комментарии еще раз подтверждают важность финала. Некоторые студенты написали:
«Банальное окончание портит всю историю»
Один студент выступил со страстным призывом к писателям:
«Обращаюсь ко всем авторам хоррора: пожалуйста, не выдавайте концовку раньше, чем я подберусь к ней. Это вызывает у меня желание потребовать свои деньги обратно!»
Студентов также весьма раздражают авторы, которые утаивают слишком много информации, и оставляют читателей сбитыми с толку относительно того, что же в действительности произошло. Шестьдесят девять процентов были против «историй, где все происходящее является спутанной суматохой». Их типичная реакция вовсе не та, что служила бы хорошим предзнаменованием для повторных продаж: «Слишком много путаницы в истории, и я склонен сдаться».
Некоторые из этих комментариев возникли после чтения нескольких экспериментальных историй, авторы которых бросали вызов читателю посредством нарушения одного (или более) традиционных правил повествования и придания формы истории, чтобы отразить хаотичное психическое состояние персонажа или показать иллюзорность природы самой окружающей его реальности.
«Кровь и кишки не следует использовать без необходимости, но многие авторы не понимают этого»
«Что портит историю с моей точки зрения? Слишком много бесцельного кровопролития»
Читатели решительно возражали против того, что они называли «неправдоподобным»: обстановка, персонажи, стиль и логика истории, которые не могут держать вас погруженными в историю,а только пораждают в скептицизм. Писали:
«Ужас должен быть правдоподобным. Иначе история ничего не значит для меня»
«Я должен поверить в обстановку, персонажей и особенно в монстров»
Их комментарии затрагивают одну из парадоксальных проблем черной фантастики: автор должен писать столь убедительно и настолько реалистично, чтобы достигалась «готовность отбросить неверие» в пользу очевидно нереального. Большинство английских профессоров, чья основная сфера жизни погружена в «кусочек жизни» моралистической сказки, с трудном поймут суть той самой ловушки, на которую указывают мои студенты.
Фанаты хоррора знают, что в этом жанре правдоподобное писательство означает больше, чем просто охват повседневной реальности. Это означает использование тех элементов прозы, которые можно найти в обычном бытописательстве, чтобы затем увести читателя за пределы быта в фантастическую реальность – поддерживая при этом убежденность в том, что это возможно и обосновано. По словам другого современного писателя ужасов:
«Шаг за шагом, фантазия создает жестокого соперника творческой персоне»
Фанаты хоррора знают об этом, даже если их никто этому не учил.
Роберт Блох, чей «Психо» застолбил территорию психологического хоррора, отметил в своем предисловии к книге «Как писать ужасные истории, фэнтези и научную фантастику»:
«… для того, чтобы писатель показал себя лучшим образом, ему следует подключить оригинальность, этот главный ингредиент успешности. Если тема старая, какой-либо поворот или развязка все равно должны нести эффект новизны»
Мои студенты не могли не согласиться. Они высмеивали «истории, которые кажутся копиями других». Читатели требуют, чтобы «сюжет не казался даже отдаленно знакомым», и что «если сверхъестественное присутствует, то должен иметь место и какой-либо новый поворот».
Подобно Блоху, студенты признавали, что каждый жанр требует разных талантов: экстраполяция для писателя научной фантастики, наблюдательные навыки для реалиста, сюжетная тонкость для автора литературы о таинственом.
Студенты предостерегают начинающих писателей ужасов: в жанре, который пытается развлечь при помощи тайны и темной фантазии, существует повышенный спрос на творческую силу и смелость сотворить в уме что-то такое, что может завлечь писателя и читателя – туда, куда другие побояться даже сделать шаг.
Юные читатели полны неподдельного энтузиазма в отношении этой литературы. Современная литература ужасов предполагает некоторое возбуждение, испытываемое от чтения, чего почти никогда не бывает в классической литературе. Энн Тайлер, Сол Беллоу и Джон Фаулз занятные писатели, но то, что на самом деле заставляет трепетать этих студентов – это ужас. Их реакция на хоррор подтверждает ту силу, которую литература может сыграть в молодой душе, если учителя позволят это.
У читателей также есть четкий набор собственных стандартов. Они могут оценить детализацию и смелое нашествие экстремального ужаса, но все же настаивают на определенных границах, которые должны соблюдаться. Они требуют грамотной прорисовки, особенно для описания персонажей. Один из наиболее оспариваемых критиками вопросов – ужас должен быть психологическим или сверхъестественным в своей основе – кажется им неважным. Равное число студентов написало: «Хорошая страшная история сочетает реальность, фантастику и сверхъестественное» и «Я люблю истории, которые действительно могут произойти, потому что меня они пугают больше всего».
В конце концов, несмотря на то, что с внешние признаки ужасных историй изменились с течением времени, нынешние читатели по-прежнему хотят «живых» персонажей внутри живо написанной истории, основанной на новой и пугающей предпосылке вкупе с напряженным сюжетом, который заставляет быстро листать страницы. Формула, гарантирующая успех, отсутствует, но это хорошая отправная точка для старта.
Часть 4: Элементы романа ужасов
Как и в любом другом жанре, произведения хоррора имеют свои собственные составные элементы, штампы – те, которые исследует новичок, и за пределы которых выходят профессиональные мастера и великие писатели, расщиряя границы жанра, будь то Елизаветинская трагедия мести ( Гамлет ), договор с Дьяволом ( Фауст ) или роман о последних днях ( Противостояние ).
В колледже Моравии, в рамках семинара о написании произведений жанра ужасов и мистики, мы проанализировали 30 книг массового рынка в мягкой обложке среди недавно изданных. Неудивительно, что мы обнаружили в них основные общие элементы – вступление, которое цепляло читателя, экспозиция персонажей и обстановки, завязка, кульминация и финал – все это по-прежнему представляет базовую структуру романа ужасов, но в эти элементы были внесены изменения, дабы соответствовать специальным условиям хоррор-литературы. Вот составленный нами перечень условий для ваших литературных начинаний:
Захват. Начали ли вы с пролога или короткой главы, которая предоставляет краткий, но изысканный (и обычно преисполненный страсти) намёк на таинственный ужас, который далее и будет двигать историю?
Закладка. В рамках первых глав представили ли вы главных героев (и их проблемы), изолированных в одном месте (город, притон, болото и т.п.) посреди переживаемого ими ужаса?
Главная опасность. Оправдывает ли ваша финальная кульминационная сцена усилия читателя? Когда, казалось бы, все так плохо и выхода нет, когда высшая ужасная сила оказывает давление, что-то все же позволяет героям победить – мужество, изобретательность, фантазия, вещь или ранее неизвестная информация.
Также обратите внимание на следующие моменты:
Поддержите DARKER!
Это важно! Нам нужна ваша помощь. Станьте спонсором DARKER и получите эксклюзивный ранний доступ к материалам из новых номеров и не только!