Жанр оды в творчестве Г.Р. Державина
Разделы: Литература
Класс: 9
Цель статьи – оказать помощь в овладении навыками анализа такого непростого жанра, как ода. Материал статьи может быть также использован при подготовке к урокам по изучению творчества Г.Р. Державина.
Ода возникла в античной поэзии. Первоначально под одой понимали «…лирическое стихотворение на различные темы, исполнявшееся хором, с музыкальным сопровождением» [1, 208]. В древнеримской поэзии она превратилась в собственно литературное произведение. Французские классицисты понимали оду довольно широко как песню, т.е. так же, как и в античности.
В русской литературе одическая поэзия появилась в эпоху классицизма. Как известно, для классицистов характерна строгая жанровая иерархия, жёсткая связь между темой, видом, жанром, стилем. «Высокая материя» требовала высоких жанров и «высокого штиля» (героические поэмы, оды, трагедии, «прозаичные речи о важных материях»). «Средний штиль» охватывает жанры: послания, элегии, эклоги, сатиры, «стихотворные дружеские письма», «описания дел достопамятных и учений благородных», «театральные сочинения». «Низкий штиль» характерен для комедий, басен, эпиграмм, песен, эпистолярных жанров. Соединение высокого и низкого не допускалось. Классицизм, требуя «чистоты жанра», взял на вооружение предложенное М.В. Ломоносовым в трактате «О пользе книг церковных в российском языке» учение о «трёх штилях», в основе которого «лежит мысль о необходимости соответствия между тематикой художественного произведения и формой выражения её» [2, 66]. В поэзии русских классицистов жанр оды стал одним из главных и «…получил более конкретный, узкий смысл» [3, 110].
Под одой стали понимать «…торжественное лирическое стихотворение, написанное в приподнятом тоне» [1, 208], прославляющее какую-либо значительную личность или важное событие. «Ода – ведущий жанр высокого стиля с каноническими темами… приёмами… и видами…» [4, 685]. «Важнейший содержательный признак оды – «высокий» предмет (монарх, полководец, событие государственной важности, общественная добродетель, религиозная мораль» [5, 469]. В структуре оды обязательными являются следующие элементы: похвалы определённому лицу, нравоучительные рассуждения, наличие исторических или мифологических образов, обращение к адресату, природе, России, музам, Аполлону, Науке и другим отвлечённым понятиям. Как правило, в оде одна тема плавно перетекала в другую, «…сильные эмоции соединялись с рассудительностью, «пиитический восторг» – с холодной логикой» [5, 469].
Русская ода создавалась на стыке традиций отечественной словесности, античной и западноевропейской поэзии. К данному жанру обратились прежде всего классицисты первого периода – А.Д.Кантемир, В.К.Тредиаковский, М.В.Ломоносов, А.П.Сумароков. Первую оду в русской литературе, созданную по правилам европейского классицизма, написал В.К.Тредиаковский. Это была опубликованная в 1734 году «Ода торжественная о сдаче города Гданска», образцом для которой стала ода Буало о взятии Намюра. В.К.Тредиаковский «внёс весьма ощутимый вклад в практику и теорию отечественного классицизма» [6, 77]. Приложением к оде стали «Рассуждения об оде вообще». Тредиаковский даёт следующее определение (первое в русской литературе) оды: «Ода есть собрание многих строф, то есть статеек, состоящих из равных, а иногда и неравных стихов, которыми описывается всегда и непременно материя благородная, важная и великолепная, в речах превесьма пиитических и очень высоких» [6, 77].
Традиционно родоначальником жанра оды, российским Пиндаром считается М.В.Ломоносов. Эстетическим манифестом поэта стал стихотворный диалог-диспут «Разговор с Анакреоном» (1756-1761 гг.), в котором провозглашается общественное предназначение поэзии:
Я бегать стал перстами
По тоненьким струнам
И сладкими словами
Последовать стопам.
Мне струны поневоле
Звучат геройский шум.
Не возмущайте боле,
Любовны мысли, ум.
Хоть нежности сердечной
В любви я не лишен,
Героев славы вечной
Я больше восхищен.
[7, 215].
Литературная позиция Ломоносова, как справедливо подчёркивает современная исследовательница литературы XVIII века О.Б. Лебедева, определяется следующими факторами: «… ораторским пафосом и установкой на диалогический тип взаимодействия текста с воспринимающим сознанием; двойным назначением литературного текста, призванного быть не только объектом эстетического наслаждения, но и орудием прямого созидательного социального воздействия; пониманием литературы как высокого искусства, назначением которого является формулировка высоких идеальных понятий и словесное выражение представлений о должном на самом высоком, бытийном уровне реальности, с целью воплощения этих идеальных категорий в реальность материальную» [8, 79].
М.В. Ломоносов писал «оды похвальные», как он сам называл этот жанр, с 1739 по 1764 год и создал двадцать произведений этого жанра. Обратимся к названиям некоторых од Ломоносова: «Ода блаженныя памяти Государыне Императрице Анне Иоанновне на победу над Турками и Татарами и на взятие Хотина 1739 года»; «Ода на прибытие Ея Величества великия Государыни Императрицы Елисаветы Петровны из Москвы в Санкт-Петербург 1742 года по коронации»; «Ода на день рождения Ея Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны Самодержицы Всероссийския, 1746 года» и т.д.
Торжественная ода, как правило, писалась по заказу двора и должна была быть прочитана публично. Оды создавались по случаю какого-нибудь знаменательного события (коронация, празднование очередной годовщины восшествия на престол, брак наследника, победа в войне и т.д.) и предназначались в первую очередь для прочтения вслух во время торжественного приёма. Данный жанр является и литературным, и ораторским [9], что сближает его с проповедью и словом. Поскольку ода «прикреплялась» к государственному или историческому событию, то автор был обязан поставить в произведении проблему просвещённого монарха. Ломоносову были близки темы мира и науки. Как истинный учёный и патриот, делавший всё «для славы народа российского», он не мог пройти мимо проблемы служения Отечеству. Ломоносов вкладывал в свои произведения и душу, и талант, поэтому они современны и в наши дни и звучат как гимны России, её народу, миру и науке.
В оде отразились закономерности классицистической эстетики, так как «жанровая категория была главной в художественном освоении действительности писателями классицизма» [10, 4]. По законам классицизма ода должна состоять из вступления, главной части – «рассуждения» (развития темы) – и заключения. При этом вступление («приступ») и краткое, но эмоциональное заключение должны быть связаны по содержанию и по форме и составлять, по замечанию Н.В. Тимохиной, как бы единую «раму», в которую «вставлена» главная часть произведения. Ломоносов считал, что примеры, образы, доводы в пользу главной мысли должны располагаться «таким образом, чтобы сильные были напереди, которые послабее, те в середине, а самые сильные на конце». Последовательность развёртывания одического сюжета «… обусловлена законами формальной логики, облегчающей восприятие одического текста на слух: формулировка тезиса, доказательство в системе последовательно сменяющихся аргументов, вывод, повторяющий начальную формулировку» [8, 80].
Творчество М.В.Ломоносова – «первая страница» русской поэзии, «все поэты XVIII века так или иначе исходят из сделанного им, принимая творчество Ломоносова или споря с ним…» [13, 260]. Свою основную поэтическую задачу он видел в изображении России. Тревога за судьбы Отечества, его будущее выразилась во многих произведениях поэта. Исполненный чувства собственного достоинства, Ломоносов не стремился услужить своими одами, добиться материального благополучия или личной выгоды. Он всегда оставался верным своим принципам и просветительским идеалам, беседовал с царями посредством своих стихов, воздействуя на разум. Будущее России он видит в укреплении державной власти, в мирном развитии государства, заботе монарха о своих подданных, в развитии наук и культуры. Будучи поэтом-патриотом, он стремился вызвать такое же чувство в соотечественниках, своих настоящих и будущих читателях. Ода позволяет Ломоносову лучше всего выразить свои политические и философские взгляды, высказаться по вопросам, имеющим важное мировоззренческое значение. «Он даёт в оде «программу» политических и культурных мероприятий, которые должно осуществлять правительство, если действительно желает блага нации» [3, 111].
Мы помним, что для торжественных од М.В. Ломоносова, написанных в соответствии с законами классицизма, характерны следующие черты: высокая тематика; идеи гражданственности, патриотизма, просвещённого абсолютизма; выражение не личного, индивидуального, а общего, национального; использование античных образов; трёхчастная композиция, соответствующая гражданскому содержанию; соединение лирики с публицистикой, эмоциональности с рассудительностью, «восторга» с холодностью; возвышенный стиль, торжественный и величавый язык; десятистишная строфа со стройной системой рифмовки; традиционный четырёхстопный ямб; большое количество тропов.
К жанру оды обратился и другой великий поэт XVIII века Г.Р.Державин. Однако Державин расширил жанровые рамки оды, понимая её как лирическое стихотворение самого разнообразного содержания, а не только высокого или хвалебного. Оде он посвятил своё «Рассуждение о лирической поэзии, или Об оде» (1811-1815).
В 1794 году Державиным была написана ода «Вельможа», которая начинается с рассуждения о том, каким должен быть идеальный вельможа:
Вельможу должны составлять
Ум здравый, сердце просвещенно;
Собой пример он должен дать,
Что звание его священно,
Что он орудье власти есть,
Подпора царственного зданья;
Вся мысль его, слова, деянья
Должны быть – польза, слава, честь.
[15, 138].
В этих строках выражается гражданская позиция автора. Высшая оценка монарха, по мнению поэта, быть человеком. В оде «На рождение в Севере порфирородного отрока» (1779) читаем:
«Будь страстей твоих владетель,
Будь на троне человек!»
[15, 27].
Ода «Фелица», напечатанная в 1872 году в журнале «Собеседник любителей российского слова», сделала Державина знаменитым. Полное название оды звучит так: «Ода к премудрой киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная некоторым Мурзою, издавна проживающим в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге». О.Б.Лебедева совершенно точно подметила: «Уже в названии оды личности автора уделено ничуть не меньше внимания, чем личности адресата» [8, 287]. В.Г. Белинский, посвятивший Державину две статьи, назвал «Фелицу» одним из «лучших созданий Державина». В ней, по мнению критика, полнота чувства счастливо сочеталась с оригинальностью формы, в которой виден русский ум и слышится русская речь.
Торжественные оды Державина не приурочены ни к каким дворцовым датам, а написаны в соответствии с его творческими замыслами. Державин посвятил Екатерине II целый цикл произведений: «Благодарность Фелице» (1783), «Видение Мурзы» (1783-1784), «Изображение Фелицы» (1789). Но самой знаменитой была «Фелица» (т.е. «счастливая»). Откуда у Державина такое название и весь этот восточный колорит? Из произведений самой императрицы, которая в 1781 году сочинила для внука «Сказку о царевиче Хлоре». «Используя сюжет и образы этой сказки, как бы продолжая её, строит Державин свою оду. Заглавие державинской оды необычно для этого жанра, так называют сказки; сказочный стиль он выдерживает, начиная с первой строфы, и в первой же строфе заявляет нравственно-философскую тему оды…» [3, 222].
Будем помнить о том, что Державин с уважением относился к опыту, накопленному предшественниками, в начале творческого пути пытался подражать Ломоносову, но с 1779 года избрал свой, «особый» путь в поэзии.
Ода начинается традиционным для жанра обращением к «богоподобной царевне», которую он воспевает, хвалой добродетели. Сразу бросается в глаза введение в торжественную оду авторского «я», что нетипично для оды и литературы классицизма. Это авторское «я» присутствует и во второй строфе и создаёт противопоставление: аллегорический образ Фелицы, в котором легко угадывается Екатерина II, – личность автора, олицетворяющая собой современное общество. В следующей строфе «повествование переходит от автора к рассказчику», вводится собирательный образ мурзы и начинается основное противопоставление: идеальный образ Екатерины противопоставляется мурзам, «награждённым» самыми разнообразными пороками и недостатками. В этих строфах Екатерина изображается прежде всего как человек, помещённый в обычную житейскую обстановку и наделённый конкретными чертами:
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом;
Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь;
Подобно в карты не играешь,
Как я, от утра до утра.
[15, 41].
В следующей строфе противопоставление продолжается и вырисовываются новые черты Фелицы:
Не слишком любишь маскарады,
А в клуб не ступишь и ногой;
Храня обычаи, обряды,
Не донкишотствуешь собой;
Коня парнасска не седлаешь,
К духам в собранье не въезжаешь,
Не ходишь с трона на Восток, –
Но кротости ходя стезею,
Благотворящею душою
Полезных дней проводишь ток.
Характеристика воспеваемого идеала ведётся при помощи приёма от противного.
Собирательный образ мурзы очень сложен. С одной стороны, он вобрал в себя черты многих вельмож Фелицы. Поэт сам указывал в «Объяснениях к сочинениям Державина», что в оде выведены Потёмкин, Вяземский, Нарышкин, Орлов, Панин, и они были узнаны читателями по намёкам на прихоти каждого. С другой стороны, он включает в себя и образ самого автора. Лирический герой у Державина очень сложен и предстаёт перед читателем как воплощение авторского «я», и как обычный человек со своими слабостями и недостатками, и как суровый судья, провозглашающий свои просветительские идеалы (как и у Ломоносова). В «Фелице» проявилась та же новаторская черта, что в стихотворениях 1779 года, – сочетание традиций разных жанров, создание «забавного русского слога», соединение черт высокого, среднего и низкого стилей в рамках одного произведения. В традициях оды Державин изобразил «богоподобную царевну», а её вельмож – в традициях сатиры. Другой поэтической смелостью и достижением Державина было введение в произведение образа автора, выражающего свои мысли и чувства.
Большая часть строф посвящена восхвалению просвещённой монархини. Образ Екатерины II раскрывается через противопоставление с Анной Иоанновной, с теми преследованиями, которые были установлены в годы правления этой императрицы:
Там с именем Фелицы можно
В строке описку поскоблить
Или портрет неосторожно
Её на землю уронить.
Там свадеб шутовских не парят,
В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы вельмож,
Князья наседками не клохчут,
Любимцы въявь им не хохочут
И сажей не марают рож.
[15, 45].
Фелица предстаёт во всём своём ореоле:
Фелицы слава – слава бога,
Который брани усмирил;
Который сира и убога
Покрыл, одел и накормил,
Который оком лучезарным
Шутам, трусам, неблагодарным
И праведным свой свет дарит;
Равно всех смертных просвещает,
Больных покоит, исцеляет
Добро лишь для добра творит.
[15, 46].
Державин воспевает достоинства Екатерины как монарха и выделяет её нравственные качества: трудолюбие, ум, энергичность, простоту, непритязательность в быту, снисходительность, милосердие. Вот такой сложный образ Екатерины II, отличный от ломоносовского, создал Державин. «Вместо государыни императрицы из традиционной парадной оды он написал в «Фелице» дышащий искренним восхищением образ благородной женщины и идеальной правительницы, которая, как небо от земли, отличается от своего человеческого окружения, неизмеримо превосходя его духовно» [12, 153]. Не будем забывать, что Державин не знал лично Екатерину и был в то время далёк от дворцовой жизни, что он продолжал традиции классицистов и изображал должное, а не сущее.
Державинская ода вызвала противоречивые мнения современников, но большинство из них были единодушны в том, что она необычна. Автор также осознавал новизну произведения и относил его к «такого рода сочинению, какого на нашем языке ещё не бывало». Но во многом в плане художественной формы поэт следовал традициям высокой классицистической оды. Ода Державина так же, как и Ломоносова, состоит из вступления, основной части, заключения. Лирико-публицистическое отступление (11-12 строфы) делит содержание на две части: Фелица-человек (сопоставление с мурзами) и Фелица-императрица (сопоставление с предшественниками Екатерины на троне). Если сравнить композицию анализируемых од Державина и Ломоносова, то можно прийти к выводу, что композиция ломоносовской оды сложнее, «замысловатее». Это результат общего для русской литературы этого периода процесса эволюции классицизма, отражения веяний жизни. Державин соблюдает канон ломоносовской торжественной оды: десятистишная строфа, те же способы рифмовки, четырёхстопный ямб. Однако в первой стопе стихотворения иногда происходит ослабление ударности.
Новаторство Державина в оде проявилось прежде всего в том, что он создал, как уже говорилось, «забавный русский слог». В стихотворении «Памятник», оценивая свой вклад в развитие русской литературы, поэт писал: «Всяк будет помнить то в народах неисчетных, // Как из безвестности я тем известен стал, // Что первый я дерзнул в забавном русском слоге // О добродетелях Фелицы возгласить…» [15, 175].
Главным достижением Державина было разрушение междужанровых перегородок, соединение оды и сатиры, хвалебного, высокого начала с критическим, низким. Соединение «патетического элемента с комическим… суть не что иное, как умение представить жизнь в её истине», – подчёркивал В.Г. Белинский. В «Фелице» отразилась жизнь в её сложности и развитии, а предметом изображения стал живой современник с присущими ему чертами. «Державин первый ввёл в серьёзную, гордую своим пафосом одическую русскую поэзию детски-простодушное игровое начало» [15, 13]:
Иль, сидя дома, я прокажу,
Играя в дураки с женой;
То с ней на голубятню лажу,
То в жмурки резвимся порой…
В этой строфе отражены и некоторые детали счастливой семейной жизни поэта с Екатериной Бастидон, воспетой в стихах под именем Плениры.
Новаторством Державина было тщательное изображение в оде деталей быта, введение в оду натюрморта, ярким образцом которого является шестая строфа:
Или в пиру я пребогатом,
Где праздник для меня дают,
Где блещет стол сребром и златом,
Где тысячи различных блюд:
Там славный окорок вестфальской,
Там звенья рыбы астраханской,
Там плов и пироги стоят;
Шампанским вафли запиваю
И всё на свете забываю
Средь вин, сластей и аромат.
[15, 42].
«Фелица» – «замечательное произведение словесного искусства. Изобразительное мастерство автора, его словесная живопись поражает и сегодня, более двух веков спустя» [12, 154]. Думается, что каждый, кто читал Державина, согласится с исследователем.
«Синтез двух начал» в оде привёл практически к становлению «среднего» стиля. С одной стороны, в оде возвышающие тропы, старославянизмы, риторические вопросы и восклицания, использование приёмов ораторской речи, т.е. всё, что характерно для высокого стиля хвалебной оды. С другой стороны, Державин включает в оду обиходные, разговорные, просторечные слова и выражения, т.е. то, что свойственно произведениям низкого стиля («Имея шапку набекрене», «Лечу на резвом бегуне», «То в свайку с нею веселюся, // То ею в голове ищуся», «Не щелкают в усы вельмож», «И сажей не марают рож», «В шинки пить меду заезжаю» и многие другие). Необходимо помнить, что высокий и низкий «штиль» в оде не изолированы, а слиты воедино. Державин легко переходит от одного «штиля» к другому не только в рамках одной строфы, но и внутри одного предложения. Например:
Ты ведаешь, Фелица! правы
И человеков, и царей;
Когда ты просвещаешь нравы,
Ты не дурачишь так людей…
[15, 45].
Из-за снижения лексики, из-за изменений в синтаксисе, выражающихся в появлении большого количества переносов, ода отходит от ораторской интонации. Ода написана ямбом. Поэт использует традиционную десятистишную строфу.
В свою знаменитую «Фелицу» Державин включает и рассуждения о задачах поэзии и роли поэта в обществе. Предназначение поэта, по мысли Державина, – выполнять долг перед Отечеством, пытаться найти «путь добродетели прямой», быть независимым от власти, сохранять чувство собственного достоинства, оставаться самим собой («Хвалы мои тебе приметя, // Не мни, чтоб шапки иль бешмета // За них я от тебя желал…»). И, конечно, широко известны слова Державина о том, что поэзия необходима каждому человеку:
Поэзия тебе любезна,
Приятна, сладостна, полезна,
Как летом вкусный лимонад…
[15, 44].
Эти слова не принижают поэзию, не умаляют её роли и значения в жизни человека, не расходятся с гражданской позицией «великого, гениального» русского поэта.
Теоретические положения Державина были обобщением его практического опыта. В «Фелице» отразилось новое поэтическое видение Державина, его внимание к личности, нравственно-этическим проблемам частного человека и общества. Поэт, отвечая на запросы времени, расширил тематический охват русской поэзии, часто отказывался от классицистической нормативности, стремился к раскрытию духовного мира частного человека, созданию индивидуализированных характеров, был внимателен к бытовым картинам и конкретным деталям. Образ автора органично входит в державинские стихотворения.
Его поэзия во многом автобиографична. В оде Державина – «…вся палитра чувств: от восхищения до презрения. Похвалы, расточаемые Ломоносовым императрице, не имели оттенка личного чувства, они были заданы жанром – и только. Похвалы Державина несут на себе личное чувство» [3, 224]. Поэт смело говорит о том, что привлекает его в Фелице, какие добродетели и поступки делают её достойной похвалы. Он считает, что все в государстве должны соблюдать законы. Эти просветительские представления о верховной власти важны для более глубокого понимания оды. Державин был неутомимым экспериментатором в области метрики, строфики, рифмовки, находился в состоянии постоянного поиска индивидуальной формы своих произведений. Много сказано о его мастерстве владения словом. Поэзия всегда была для Державина «говорящей живописью» и «сестрой музыки».
Г.Р. Державин – уникальное явление в русской поэзии, оказавшееся связующим звеном между XVIII и XIX столетиями. Выражая свои теоретические воззрения, он подчёркивал, что необходимым условием успешного творчества является состояние вдохновения: «Оттого-то в превосходных лириках всякое слово есть мысль, всякая мысль картина, всякая картина чувство, всякое чувство выражение, то высокое, то пламенное, то сильное, то особую краску и приятность в себе имеющее» [12, 191]. Поэт считал, что «ода плана не терпит», в ней есть «высокий беспорядок», который заключается в «тайной связи» между её строфами. В оде, помимо «одного прямого направления», есть ещё околичные и побочные идеи, выражается не одна какая-либо страсть. Слог в оде «смелый, громкий, возвышенный, цветущий, блестящий и не столько иногда обработанный» [12, 192]. Державин твёрдо убеждён, что разнообразием отражённых ощущений ода «приводит ум в восторг», что этот жанр «украшается» картинами и витийством. Поэт приходит к удивительной по силе мысли, что ода – «жар» [12, 192].
Так обновил Державин жанр оды или разрушил его в строгом классицистическом понимании – спор литературоведов об этом, как и о своеобразии творческого метода Г.Р.Державина, пока окончательно не разрешён. Произведения обоих поэтов, Ломоносова и Державина, включены в школьные программы, поэтому их необходимо знать. А если мы сумеем понять и полюбить их творения, то откроем для себя многие замечательные страницы русской поэзии, углубим знания, получим эстетическое удовлетворение, обогатим себя духовно.
Реферат на тему «Ода в творчестве Г.Р. Державина»
Автор работы: Кошко Марзиет Гучипсовна
Место работы: г.Краснодар, МБОУ СОШ №70
Реферат на тему: « Ода в творчестве Г.Р. Державина »
В » O де на день р o ждения ее величе c тва, co чиненн o й в o время в o йны и бунта 1774 г o да» поэт, обращаясь к Екатерине, утверждал: «Враги, м o нархиня, те ж люди»,- и звал ее к милости. В собственных биографических «Записках», сделанных уже в конце жизни, Державин, вспоминая о Фермерской войне, что последнее недовольство народа напротив правительственных войск и симпатии к Пугачеву несложных боец.
Не обращая внимания на то собственно в пространствах, окутанных пугачевщиной, Державин пробыл в границах 3-х лет, его неумение ладить с начальством сослужило ему плохую службу, он оказался, он оказался абсолютно обойденным заслугами и в конце концов, кроме собственного стремления, «выпущен в статскую».
Но в гражданской службе было много потрясений. Несмотря на то, что был советником экспедиции прибылей, Державин очень добросовестным и прямолинейным исполнением казенного долга вызвал ненависть собственного босса, 1-го из более авторитетных екатерининских вельмож, князя Вяземского.
Свое восторг Ломоносовым Державин выскажет в 1779 году в «Надписи» к его портрету:
Неподражаемый бессмертный Ломоносов,
В восторгах он своих, где лишь черкнул пером,
От пламенных картин поныне слышен гром» [3]
В оде «На великость» из них, обращается к «народам» и «царям», и он провозглашает, именно, собственно что истинная «великость» относится к служении людям. Проворно звучала «Ода на знатность», которая легла потом в базу очень известного стихотворения «Вельможа». Державин, за Кантемиром и Сумароковым, заявляет внесословное значение человека:
«Нет той здесь пышности одежд,
Царей и кукол что равняет,
Наружным видом от невежд,
Что имя знати получает.
Я строю гусли и тимпан;
Не ты, сидящий за кристаллом
В кивоте, блещущий металлом,
Почтен здесь будешь мной, болван» [Error: Reference source not found]
Переломным моментом в творческом процессе поэта явился 1779 год. Поэт вспоминал после чего: «Он в выражении и манере постарался пародировать г. Ломоносову, но, хотев реять, не имел возможность выдержать каждый день, изящным набором текстов, присущего единственно российскому Пиндару велелепия и пышности. А для такого с 1779 года выбрал он абсолютно иной путь». Ключевая награда творца заключалась в сближении поэзии с жизнью. В его созданиях в первый раз перед русским читателем стала вид сельской жизни, современные политические воздействия, природа средней полосы, придворный и усадебный быт. Основным в изображении предмета стало людское лицо ‒ не относительный, баснословный герой, а актуальный современник, с реальной участью и только ему свойственными чертами. Поэт заговорил в стихах о самом для себя, открыл странички личной биографии ‒ все это для российской литературы было ново и абсолютно непривычно. Рамки классицизма оказались тесноватыми для творца, и, сохранив свойственное для предоставленного направленности представление о прямом воспитательном воздействии искусства, он в собственной творческой практике всецело отторг учение о жанровой иерархии. Невысокое и высочайшее, грустное и забавное, смешное объединились в одном и что же произведении, отразив жизнь в ее единстве контрастов.
Свежее оглавление поэзии добивалось свежих форм его выражения. Данный разведка Державин начал с модификации жанра парадной оды.
«Сим Россия восхищенна
Токи слезны пролила,
На колени преклоненна,
В руки отрока взяла» [ Error: Reference source not found ].
Принц дает собой слияние всех достоинств, важных земному богу. «Гении ему приносят
Тот обилие, богатство,
Тот утехи и приятство.
Тот спокойствие и мир. » [ Error: Reference source not found ].
«Будь страстей твоих владетель,
Будь на троне человек!» [Error: Reference source not found], ‒ отражен взор Державина на лицо монарха: владык, до этого всего человек, и лишь только только лишь только человек. Поэт высказывает тут и личный креативный принцип ‒ он намеревается рисовать не человека в общем, а человека со всеми свойственными ему свойствами. В стихах «На рождение в Севере. » находится ровная полемика с Ломоносовым. Не полагая отмеченного в их хорея (вместо четырехстопного ямба), шутливого тона в зарисовке мифологических персонажей (сатиры и нимфы), отметим, как раз, именно собственно что Державин начинает личностные стихи строчкой (с маленьким изменением) из знакомой оды 1747 года Ломоносова («С белыми Борей власами» ‒ у Державина, «Где с белыми Борей власами» ‒ у Ломоносова).
К романтическому жанру элегии тяготеет философская ода «На погибель князя Мещерского» (1779). Оглавление бытия скоротечности, смертельной неизбежности, ничтожности человека перед лицом вечности давным-давно знакома российской литературе (вспомним, [1] но бы памятник XVI века » Прение Живота и Смерти»). И поэт перекликается с данными мотивами, когда беседует о катастрофическом законе бытия:
«Ничто от роковых когтей,
Никая тварь не убегает;
Монарх и узник ‒ снедь червей,
Гробницы злость стихий снедает;
Зияет время славу стерть:
Как в море льются быстры воды,
Так в вечность льются дни и годы;
Глотает царства алчна смерть» [ Error: Reference source not found ].
С большущей психологической мощью сообщает Державин о неожиданном приходе погибели, приходе всякий раз внезапном для человека, опять-таки следуя в предоставленном случае рыцарским мотивам: «Не мнит лишь смертный умирать
И быть себя он вечным чает;
И жизнь внезапну похищает» [ Error: Reference source not found ].
«Как сон, как сладкая мечта» проходит молодость. Все житейские радости, любовь, пиршества обрываются смертью; «Где стол был яств, там гроб стоит» [Error: Reference source not found].
Участь князя Мещерского, «отпрыска роскоши, прохлади нег», ‒ определенное воплощение данной катастрофической коллизии людского бытия. Но и в данном стихотворении Державин смог соединять 2 различных намерения восприятия мира и объединить 2 различные художественные стиль. Во 2 части стихотворения звучат эпикурейско-горацианские мотивы, тем более детально воплощенные в последней строфе:
«Жизнь есть небес мгновенный дар;
Устрой ее себе к покою
И с чистою твоей душою
Благословляй судеб удар» [ Error: Reference source not found ].
В различие от 1 части, ближайшей спасибо многообразию риторических вопросов и риторических восклицаний ораторской речи, 2-ая звучит элегически безмятежно и припоминает дружественную разговор с читателем. Революционный нрав стихотворения имеет место быть и в том, собственно, что создатель в качестве 1-го из героев стихотворения изображает, рисует себя.
Программным произведением Державина, которая заставила читателей мгновенно заговорить о нем как о большом поэте, была «Ода к премудрой киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная кое-каким мурзою, исстари живущим в Столице, а живущим по делам собственным в Санкт-Петербурге». Ода была написана 1783 году в журнальчике «Собеседник приверженцев русского слова». По текстам В.Г. Белинского, «Фелица» ‒ одно из «наилучших созданий Державина. В ней полнота ощущения беззаботно смешивалась с оригинальностью формы, в которой заметен российский ум и слышится российская речь. Не обращая внимания на важную значение, данная ода проникнута внутренним единством думы, от начала до конца выдержана в тоне. Олицетворяя для себя прогрессивное разговор, поэт деликатно хвалит Фелицу, по сравнению себя с нею и сатирически изображая собственные пороки».
«Фелица» ‒ приятный образчик нарушения классицистской нормативности, до этого всего спасибо сочетанию сатиры и оды: виду просвещенного монарха противопоставляется собирательный тип грешного мурзы; полушутя, полусерьезно рассказывается о наградах Фелицы; забавно иронизирует создатель над самим собой. Слог стихотворения дает, по текстам Гоголя, «слияние текстов самых больших с наиболее низкими».
Тип Фелицы у Державина выделяется многоплановостью. Фелица ‒ просвещенная монархиня и в то же время ‒ приватное личность. Создатель кропотливо выписывает личностные привязанности Екатерины, ее тип жизни, особенности нрава:
«Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом» [ Error: Reference source not found ].
Новизна стихотворения заключается, впрочем, не лишь только в том, собственно, что Державин рисует приватную жизнь Екатерины II, свежим относительно с Ломоносовым как оказалось и сам принцип изображения позитивного героя. В случае если, к примеру, тип Елизаветы Петровны у Ломоносова максимально обобщен, то тут комплиментарная повадка не дает поэту продемонстрировать определенные дела правительницы, ее покровительство торговле и индустрии, она ‒ что «бог», по текстам стихотворца:
«Который даровал свободу
В чужие области скакать,
Позволил своему народу
Сребра и золота искать;
Который воду разрешает
И лес рубить не запрещает;
Велит и ткать, и прясть, и шить;
Развязывая ум и руки.
Велит любить торги, науки
И счастье дома находить» [Error: Reference source not found].
Фелица «просвещает нравы», сообщает «в притчах поученья», но на «разлюбезную» ей поэзию она глядит как на «летом аппетитный лимонад». Оставаясь в рамках дифирамба, Державин идет по стопам истине и, имеет возможность быть, сам такого не замечая, демонстрирует не всеобъемлемость Екатерины-писательницы, которая жаждала развивать литературу в духе охранительных мыслях.
Державин, как и его предшественники, противопоставляет прогрессивное царствование предшествующему, но готовит это опять-таки максимально непосредственно, с поддержкой нескольких выразительных домашних подробностей:
«Там с именем Фелицы можно
В строке описку поскоблить. » [ Error: Reference source not found ].
В данной оде поэт объединяет похвалу императрице с сатирой на ее приближенных, быстро нарушая чистоту жанра, за которую ратовали классицисты. В оде бывает замечена свежий принцип типизации: собирательный тип мурзы не равен механической сумме нескольких абстрактных «портретов» (такой принцип типизации был свойственен для сатир Кантемира и в том числе и для «Рецептов» Новикова). Державинский мурза ‒ это сам поэт с свойственной ему откровенностью, а иногда и лукавством. И совместно с что в нем обнаружили свое отблеск почти все свойственные черты определенных екатерининских вельмож. Нововведением Державина явилось еще подключение в оду эталона натюрморта ‒ жанра, который затем искрометно предстанет и в иных его стихотворениях:
«Там известный окорок вестфальской,
Там звенья рыбы астраханской,
Там плов и пироги стоят. » [ Error: Reference source not found ].
Революционный нрав произведения заметили его современники. Так, поэт Е.И. Костров, приветствуя «создателя оды, сочиненной в похвалу Фелице, царевне Киргизкайсацкой», что, собственно, что «летящая» ода уже не доставляет эстетического наслаждения, а в особенную заслугу Державина поставил «простоту» его манеры:
«Наш слух оглох от громких лирных тонов.
Признаться, видно, что из моды
Уж вывелись парящи оды.
Ты простотой умел себя средь нас вознесть!» [ Error: Reference source not found ].
Сам Державин также в абсолютной мере понимал новизну «Фелицы», отнеся ее к «такового семейства сочинению, какого на нашем языке ещё не бывало».
Весомое пространство в творчестве Державина занимают гражданско-обличительные стихотворения, между коих тем более отличаются «Боярин» (1794) и «Властителям и судиям» (последняя редакция ‒ 1795 год).
Положив в базу «Вельможи» преждевременную оду «На знатность», Державин устроил попытку нарисовать общественный портрет человека, стоящего вблизи к трону и назначенного исполнять волю сударя.
Ода базирована на антитезе: безупречному виду добросовестного и неподкупного муниципального функционера противопоставляется собирательный портрет монаршего любимчика, грабящего страну и люд. Как сатирик и обличитель Державин необыкновенно изобретателен. Содержание вельможи наступает с короткой и едкой, афористически звучащей свойства:
«Осел останется ослом,
Хотя осыпь его звездами;
Где должно действовать умом.
Он только хлопает ушами» [ Error: Reference source not found ].
Эта характеристика сменяется горестным размышлением автора о слепоте счастья, возносящего на недосягаемую высоту глупца, не имеющего никаких заслуг перед государством
«О! тщетно счастия рука,
Против естественного чина,
Безумца рядит в господина
Или в шутиху дурака» [ Error: Reference source not found ].
В собственной положительной программке Державин следует за Кантемиром и Сумароковым, утверждая внесословную значение человека:
«Пытаюсь плюсы я почитать,
Которые собою сами
Умели титлы заслуженно получить
Хвалебными для себя делами» [ Error: Reference source not found ].
Говоря дальше о том, собственно, что «ни авторитетный род, ни сан» не проделывают человека чем какого-либо другого, чем он есть, Державин остается, впрочем, в рамках дворянского миропонимания, когда знакомит читателя со собственной концепцией социального прибора:
Прилежно долг все правят свой,
Чужого не касаясь дела» [ Error: Reference source not found ].
«И вы подобно так падете,
Как с древ увядший лист падет!
И вы подобно так умрете,
Как ваш последний раб умрет!» [Error: Reference source not found].
В конце переложения поэт призывает Всевышнего покарать «царей земли».