«Письмо Пушкину». Творческая работа ученицы
«Я к Вам пишу, чего ж боле…». Александр Сергеевич, мой Пушкин, именно так я бы хотела начать свое письмо. Пишет Вам Сулейманова Гульсум.
Я с детства восхищаюсь Вашими сказками, стихами, поэмами. «У Лукоморья дуб зеленый…», «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях», удивительные строки из полюбившейся мне «Капитанской дочки» волнуют меня вновь и вновь, сколько раз я бы их не перечитывала.
Но проходит время и теперь меня интересуют другие Ваши произведения. Читая их, мы, читатели, пытаемся найти решение конфликта героя с обществом и самим собой, переживаем за героев, постоянно анализируем и «примеряем» их судьбы на себя и постоянно ищем именно свое произведение, которое особенно тронуло.
Я увлекаюсь историей. Может быть, поэтому этим особенным для меня произведением стала историческая трагедия «Борис Годунов». Почему меня заинтересовала именно это произведение, спросите Вы. Наверное, потому, что основано оно на реальных событиях: царствование Бориса Годунова, смутная эпоха, которая напомнила мне переживаемые Россией 20-е годы 19 века.
Читая эту трагедию, я увлеклась значительной личностью – царем. Он восхищает тем, что он хороший политик, любящий и заботливый отец, понимает пользу просвещения, проявляет заботу о своем народе. И, самое главное, может признать свои ошибки.
Обычно авторы изображают правителей как жестоких, деспотичных и жадных людей, но Вы гениально изобразили своего героя широко и многогранной. Я была поражена тем фактом, что царя тяготит совершенное им преступление и тем, как он старается искупить свою вину. Переживая за убийство царевича Димитрия, Борис вступает в конфликт с самим собой и, чтобы успокоить разбушевавшиеся эмоции, воюет против бояр, понимая, что эти споры только приведут к междоусобице и братоубийству. Здесь мы видим, что он, как простой человек не может разобраться в своих чувствах.
Все тот же вечный конфликт власти и народа мы видим здесь. Народ не одерживает победу в борьбе за справедливость и права, а все попытки предводителей, защищающих простых людей заканчивались угнетениями, гонениями, убийствами и запретами на любую деятельность, направленную против государства.
Я знаю, что и вы, Александр Сергеевич, испытали на себе опалу и гонения за вольнолюбивые стихи и смелые слова, обращенные к власти, за стремление «глаголом жечь сердца людей». И вы как поэт и истинный патриот выполнили эту миссию: донесли и до нас, людей 21 века свои бессмертные строки.
Неожиданным для меня стал финал трагедии. Главным героем теперь становится народ. Из-за непросвещенности, наивности люди в то время были способны только на стихийные бунты, которые рано или поздно подавлялись властью. Но в трагедии народ был услышан. Очередной исторический урок был дан Вами, Александр Сергеевич.
В заключение своего письма хочу признаться: каждое Ваше произведение, будь то стихи или проза необычайно особенны. Все они таят в себе мудрость, нравственный урок и гениальность Вашего таланта. Читая их, мы, читатели воспитываем в себе человека.
Благодаря Вам, наша литература – это наша гордость, лучшее, что создано нами как нацией. Верно сказал об этом М.Горький: «В ней- вся наша философия, в ней запечатлены великие порывы духа; в этом дивном, сказочно быстро построенном храме по сей день ярко горят умы великой красы и силы, сердца святой чистоты – умы и сердца истинных художников».
Я благодарна Вам, мой Пушкин, за умение понять, почувствовать будущее страны, судьбу народа. Спасибо Вам за широкие, правдивые картины жизни русского народа, за ясную картину человеческой жизни, за уроки, преподанные нам, простым читателям во все времена. Ваши произведения бессмертны.
Письмо Александру Сергеевичу Пушкину
Просмотров: 1 917 Подведя итоги прошедшего года, я нашла множество важных для меня событий. Одним из них стал юбилей великого российского…
Подведя итоги прошедшего года, я нашла множество важных для меня событий. Одним из них стал юбилей великого российского поэта А. С. Пушкина.
В связи с этой датой я решила написать ему письмо с поздравлением, ведь великому поэту исполнилось 220 лет.
«Я к Вам пишу, чего же боле…»
Дорогой Александр Сергеевич!
220 лет Вы живете в сердцах жителей России. Ваши произведения читают даже за рубежом.
«…Я ль, скажи мне, всех милее,
Всех румяней и белее. ».
«…Белка песенки поёт,
Да орешки всё грызёт…».
Многие дети помнят эти строки. С раннего детства я слушала Ваши сказки. В них Вы наглядно показываете детям, что жадность может оставить «у разбитого корыта», красоте не стоит завидовать, а на чужом несчастье счастья не построишь.
Повзрослев, я узнала, что Вы писали не только стихи и поэмы, но и прозаические произведения. Например, разбойничий роман «Дубровский», в котором Вы описываете конфликт двух помещиков: богатого, респектабельного, избалованного и надменного Троекурова и бедного, но гордого и независимого полковника в отставке Дубровского. Недавно я прочитала роман, и он произвел на меня очень сильное впечатление. Главные герои заставляют сопереживать им и задуматься о таких важных и актуальных на все времена темах, как благородное разбойничество, жестокое обращение с крестьянами, любовь, верность дружбе, честь и достоинство.
Я с огромным интересом изучаю Вашу биографию. Ваша усадьба, где Вы жили, и Царскосельский лицей, где черпали знания, стали музеями, и я очень хочу побывать там.
Ваши благородные потомки назвали Вашим именем улицы, площади, школы, библиотеки и многие другие городские места.
Я учусь в такой гимназии, а недавно побывала в библиотеке и узнала интересный факт: Вы, исписав целый лист, включили в роман «Евгений Онегин» только одну строчку. Это говорит о Вашей богатой фантазии, огромном творческом потенциале и невероятной усидчивости.
В этом году международный аэропорт Шереметьево был назван Вашим именем.
Многие страны добиваются, чтобы Вы принадлежали их нации, но Н. В. Гоголь уже давно решил этот спор, сказав про Вас такие замечательные слова: «В нем русская природа, русская душа, русский язык и русский характер отразились в полной мере».
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа…»
Эти слова и всё стихотворение «Памятник» оказались пророческими, ведь Вас помнят и будут помнить во всём мире.
С юбилеем, Александр Сергеевич!
Анна Овчаренко, гимназия им. А. С. Пушкина, творческое объединение «Свой голос», 2019 год
Авторское сочинение на тему «Письмо А.С Пушкину»
Авторское сочинение на тему «Письмо А.С Пушкину»
Автор: педагог дополнительного образования
Здравствуйте, Александр Сергеевич!
«Я к вам пишу, чего же боле?»… И сказать Вам хочется очень многое, и понять Вас хочу, и пожалеть… Почему- то так мне Вас жаль, Александр Сергеевич!
…Помнишь, Саша, как неуютно тебе было в кругу семьи, как дичился ты отца и мать, как не понимал и не принимал их легкой и беззаботной жизни? Одна молодая нянька Арина любила и жалела тебя, понимая твою одинокую душу. Одна она да еще дядька Никита Козлов. Твои верные друзья до гробовой доски.
А потом был Лицей, где тебе дали кличку «Француз», где ты был не самым примерным учеником, но где тебя увидел и благословил стареющий Державин, прозорливо увидев в тебе гения. Лицейские годы и друзей – лицеистов ты будешь вспоминать с благодарностью всю жизнь.
Помнишь, Саша, как ты впервые влюбился? Это была Софья Карамзина, чужая жена, намного старше тебя и опытнее. В это время поэтическая Муза посещает тебя все чаще. И постепенно ты превращаешься в великого русского поэта, в гордость нации, в «солнце русской поэзии»…
Александр Сергеевич, как жаль, что мы с Вами не встретились! Почти два века разделяет нас. Я обязательно бы в Вас влюбилась, я просила бы написать стихи в мой альбом. А как бы я ревновала, замечая Ваши пылкие взгляды на Анну Керн, Оленину. Смирнову, Вульф!
Представляю Вашу стремительную походку, курчавые бакенбарды, развевающиеся полы фрака и черную трость… Ах, Александр Сергеевич!
Ваша поэтическая карьера набирает высоту, Вы известны, Вас любят. И однажды Вы
Встречаете ее, «чистейшей прелести чистейший образец». Сердце Ваше покорено навеки. Самая красивая женщина становится Вашей женой. Вы на вершине блаженства. И ничто не предвещает пока беды. Рождаются четверо детей, Вы счастливы и талантливы, стихи Ваши звучат по всей России.
Александр Сергеевич, если бы Вы знали, как трогает меня Ваша судьба, как я снова и снова перечитываю письма и воспоминания Ваших современников, как снова сжимается сердце от жалости к Вам! Даже Ваше творчество не поражает меня так, как Ваша жизнь, Ваш злой рок. Мой Пушкин – это Пушкин в жизни.
Я знаю, Вы обладали всеми чертами простого смертного: любили азартные игры,
веселую пирушку, игривый женский взгляд. Я знаю, как часто Вы сидели без гроша в кармане, будучи величайшим поэтом России. Я знаю, Вас мучили семейные неурядицы.
Но вместе с этим Вы писали ежедневно сотни замечательных строк о любви, о дружбе, о назначении человека, о долге, обо всем, что Вас волновало.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал…
Это строки из Вашего «Памятника». Вы были ясновидцем, как всякий гениальный человек. Память о Вас живет и будет жить вечно.
Еще кружится ваша блистательная Натали на балу у царя, еще Вы беззаботны и снисходительны к ее успеху у светских кавалеров. Но красивая женщина всегда опасна. И вот Жорж Дантес, случайный человек в России, все чаще оказывается рядом с Вашей
несравненной «Мадонной». Как шелест листвы, как легкий ветер слышен поначалу салонный шепоток: Натали Пушкина и царь, Натали и Дантес. Ах., как приятно посудачить о чужой жизни обывателям светских салонов! Великий поэт и первая красавица Петербурга – что будет? И уже надвигается на Вас начало Вашего конца.
Светские сплетни все откровенней, ухаживания Дантеса все настойчивее. Натали, Натали, остановиться бы тебе и заглянуть в душу своего Пушкина! Ты хотела уравновесить на весах судьбы жизнь величайшего человека и сиюминутное удовольствие от внимания салонного щеголя. Ах, Натали, как скоро ты поймешь свою ошибку!
И вот начинается 1936 год. Начинается травля поэта. Замкнутый, гордый Ваш, Александр Сергеевич, характер не позволяет Вам делиться с друзьями своими проблемами. Вы в одиночку противостоите свету.
Последний вызов брошен. Найдены секунданты. Не дописано стихотворение. Вы переодеваетесь и, ничего не сказав жене, уходите из дома. В последний раз…
Пушкин, остановитесь! Пушкин, не ходите навстречу смерти! Александр Сергеевич, мне Вас так жаль!
Быстрее и быстрее мчится возок на Черную речку. Десять шагов, барьер, ненавистное, красивое лицо Дантеса…Пушкин, как могли Вы промахнуться! А пуля противника точна. Она уже летит в Вашу жизнь, в Вашу судьбу, в Ваш дар поэта великой страны.
И Вы падаете в холодный и чистый январский снег. На этом месте сейчас строгая колонна. Я была там, и снова сердце от жалости.
Через три дня после дуэли Вас не станет. А до этого будут толпы людей на набережной Мойки, будет терпеливое ухаживание за Вами Даля, Арендта, Карамзиной, Тургенева…
И будет отчаяние Вашей Натали. Последние Ваши часы описаны очевидцами по минутам.
Ваше поведение перед смертью приводят как пример христианского смирения, высокого духа и мужества. Вы умирали величественно и достойно, утешая жену и друзей, испытывая незаметную для других бесконечную тоску. Вы ни в чем не винили Натали…
… «Жизнь кончена».Это были последние Ваши слова. Все очевидцы отмечают необыкновенный покой, разлившийся по лицу в первые минуты смерти. Вы вышли из поединка достойно.
«Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в середине своего великого поприща…Пушкин! наш поэт! наша гордость, наша народная слава!»
29 января 1937 года в 14 часов 45 минут Вас не станет. И верный Никита Козлов вывезет ваш гроб в Святые Горы и захоронит в семейном склепе.
И пройдут годы, десятки лет. И слава Ваша станет бессмертной. И книги Ваши будут знамениты. И дети Ваши вырастут. И Натали Ваша состарится и умрет.
А Вы, Александр Сергеевич, живы! Все тот же летящий профиль у Вас, та же стремительная походка и черная трость. Жизнь Ваша бесконечна, а судьба бесконечно трагична. Ах, как мне Вас жаль, Александр Сергеевич!
27 января, в мой день рождения, я всегда вспоминаю Вас. В такой же январский день Вы шли на дуэль…
Письмо А. С. Пушкину
Здравствуйте, дорогой Александр Сергеевич!
Итак, мало что изменилось в жизни, дорогой Александр Сергеевич, даже крепостные, спустя два века после отмены крепостного права, имеются.
Интересно, о чём бы Вы сейчас писали? Что волновало бы Вашу душу?
Конечно, замечательные сказки, конечно высмеивали бы хапуг и нуворишей, и конечно..о любви.
Любовь была, есть и будет музой для всех поэтов, так же, как была она и для Вас.
Любовь к России, к её удивительной природе.
«. улыбкой ясною природа
сквозь сон встречает утро года;
Синея, блещут небеса,
Ещё прозрачные леса
Как будто пухом зеленеют.
Пчела за данью полевой
Летит из кельи восковой,
Долины сохнут и пестреют;
Стада шумят, и соловей
Уж пел в безмолвии ночей»
Так Вы писали о весне, а какие прекрасные слова находили для своей любимой осени:
«Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса-
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдалённые седой зимы угрозы.»
Верите, Александр Сергеевич, мы ведь очень многие Ваши стихотворения знаем наизусть! А сколько их положены на музыку и стали романсами!
«Элегия», «Я помню чудное мгновенье», «Я вас любил, любовь ещё быть может. » и многие другие.
Зная Ваш взрывной характер, я могу себе представить, как бы Вы отреагировали, узнав, что Грузия, которую Вы так любили, и посвятили ей столько замечательных поэтических строк, стала однажды для России врагом.
Нам тоже это странно и очень обидно, поверьте! И как кстати пришлись бы сейчас эти Ваши слова.
» Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальный.»
Письма женщин к Пушкину и воспоминания о поэте (автор неизвестен)
Письма Пушкину. А. Н. Вульф
Письма старшей дочери П. А. Осиповой Анны Николаевны Вульф чрезвычайно характерны для суждения о «Михайловских» годах Пушкина. Они полнее всего свидетельствуют о его роли в женском обществе Тригорского, о любовной практике поэта, о производимом им впечатлении и возникавших вокруг него сердечных драмах.
Из этих писем выступает довольно отчетливо характерный для стародворянского русского быта любовный поединок матери с дочерью. Условия тогдашней жизни с замкнутым, почти что кастовым кругом знакомых, с невозможностью для девушек и женщин общаться с представителями различных сословий и свободно выбирать себе друзей или спутников жизни в любом кругу, вызывали постоянные семейные столкновения женских интересов. Обычай «гостить», ночевать или даже подолгу дружески жить у соседей всячески способствовал таким драматическим столкновением подруг или родственниц вокруг привлекательных героев их обычного круга. По дневникам Е. В. Сухово-Кобылиной нам известно, какая драма взаимной ревности разыгралась между ней и ее матерью из-за жившего в их доме Н. И. Надеждина. Недаром Тургенев в конце 40-х годов широко использовал этот драматический мотив в своем «Месяце в деревне».
Аналогичная драма, хотя и в менее острых формах, разыгралась и в Тригорском. Увлеченная Пушкиным, мать Анны Николаевны, Прасковья Александровна Осипова, решает удалить возможную соперницу свою, старшую дочь, отдавая себе, очевидно, полный отчет в ее чувстве к Пушкину. «Вчера у меня была очень бурная сцена с моей матерью из-за моего отъезда. Она сказала перед всеми моими родными, что решительно оставляет меня здесь. Если бы вы знали, как я печальна! Я,право, думаю, как А. К. (Анна Керн), что она одна хочет одержать над вами победу и что она из ревности оставляет меня здесь. » И далее: «Я страшно зла на мою мать; вот ведь какая женщина!»
В письмах Анны Николаевны много глубокого, искреннего и красивого чувства. Она имела право писать поэту: «Вы терзаете и раните сердце, цены которому не знаете». Особенно проникновенно и сердечно письмо, вызванное переломом в судьбе поэта (отъезд его из Михайловского в Москву по вызову императора). «Боже, с какой радостью я бы узнала, что вы прощены, если бы даже мне не пришлось вас никогда больше увидеть, хотя это условие для меня столь же ужасно, как смерть». И это несмотря на довольно легкое отношение к ней Пушкина, который подчас «оскорбляет» ее своим поведением, ведет себя как «опасный человек», недостоин искренней любви и проч. За все это Анна Николаевна пытается иногда возбудить в письмах его ревность, но делает это крайне наивно и простодушно.
В пачке женских писем к Пушкину листки Анны Николаевны Вульф занимают особое место: это единственные дошедшие до нас письма к нему девушки, по-видимому, искренне и глубоко его любившей. [7]
А. С. Пушкин — А. Н. Вульф
21 июля 1825 г. Михайловское
Пишу вам после очень грустного опьянения; вы видите, я держу свое слово.
Итак: в Риге ли вы уже? одержали ли победы? скоро ли выходите замуж? нашли ли уланов? Сообщите мне обо всем этом во всех подробностях, ибо вы знаете, что, несмотря на мои злые шутки, я поистине интересуюсь всем, что вас касается. Хотел я побранить вас, да не хватает на то смелости на таком почтительном расстоянии; что же касается нравоучений и советов, то вы их получите. Слушайте хорошенько: 1) Во имя неба, будьте ветрены лишь с вашими друзьями (мужского рода): последние воспользуются этою ветреностью лишь в свою пользу, тогда как подруги повредят вам, ибо усвойте себе хорошенько ту мысль, что все они столь же пусты и столь же болтливы, как и вы сами. 2) Носите короткие платья, ибо у вас прехорошенькие ножки, да не растрепывайте височков, хотя бы это было и модно, так как у вас, к несчастью, круглое лицо. 3) С некоторого времени вы стали очень учены, но. не старайтесь выказывать этого, и если какой-нибудь улан скажет вам, «что с вами нездорово вальсировать», — не смейтесь и не жеманьтесь и не делайте вида, что этим гордитесь; высморкайтесь, отвернитесь и заговорите о чем-либо другом. 4) Не забудьте о последнем издании Байрона.
Знаете, за что я хотел побранить вас? нет? испорченная девица, без чувства и без. и т. д. А ваши обещания? сдержали вы их? Пусть — не стану больше говорить о них и прощаю вас, тем более что и сам об этом вспомнил лишь после вашего отъезда. Странно, где же у меня тогда была голова? После сего поговорим о другом.
Все Тригорское поет: Не мила ей прелесть ночи, а у меня от этого сердце ноет; вчера мы с Алексеем [8] говорили подряд четыре часа. Никогда еще не было у нас такого продолжительного разговора. Угадайте, что нас вдруг так сблизило? Скука? Сродство чувства? Ничего не знаю: каждую ночь гуляю я по своему саду и говорю себе: она была здесь; камень, о который она споткнулась, лежит на моем столе подле ветки увядшего гелиотропа. Пишу много стихов, — все это, если хотите, очень похоже на любовь, но клянусь вам, что о ней и помину нет.
Если бы я был влюблен, то в воскресенье со мною сделались бы конвульсии от бешенства и ревности; а мне было только досадно. Однако мысль, что я ничего для нее не значу, что, пробудив и заняв ее воображение, я только потешил ее любопытство; что воспоминание обо мне ни на минуту не сделает ее ни рассеяннее среди ее триумфов, ни мрачнее в дни грусти; что прекрасные глаза ее остановятся на каком-нибудь рижском франте с тем же раздирающим сердце и сладострастным выражением, — нет, эта мысль для меня невыносима; скажите ей, что я умру от этого; нет, не говорите, а то это очаровательное создание насмеется надо мною. Но скажите ей, что уж если в ее сердце нет для меня тайной нежности, если нет в нем таинственного, меланхолического ко мне влечения, то я презираю ее, понимаете ли? Да, презираю, несмотря на все удивление, которое должно возбудить в ней это столь новое для нее чувство.
До свидания, баронесса, примите выражение уважения от вашего прозаического обожателя.
21 июля. Р. S. Пришлите мне рецепт, который вы мне обещали. Я наделал столько глупостей, что сил нет. Проклятый приезд, проклятый отъезд.
А. Н. Вульф — А. С. Пушкину
Начало марта 1826 г. Малинники
Вы теперь уж давно в Михайловском — вот все, что я знаю, наверное, о вас. Я долго колебалась, написать ли вам до получения от вас письма; но так как размышления никогда меня ни к чему не приводят, я уступила желанию написать вам. Но с чего мне начать и что вам сказать? Я боюсь и не могу дать воли моему перу; боже, почему я не уехала раньше, почему — но нет, мои сожаления ни к чему — они будут лишь торжеством для вашего тщеславия; весьма возможно, что вы уже не помните последних дней, которые мы провели вместе. Я жалею, что не написала вам в первые дни моего приезда: мое письмо было бы прелестным, но теперь это для меня невозможно: я могу быть только нежной и думаю, что в конце концов порву это письмо. Знаете ли вы, что я пишу вам письмо и плачу? Меня это компрометирует, я чувствую, но это сильнее меня; я не могу себя преодолеть. Я остаюсь тут почти наверное; моя милая матушка устроила это, не спрашивая моего мнения; она уверяет, что с моей стороны большая непоследовательность не желать теперь оставаться здесь, когда зимой я хотела уехать сюда даже одна! Вы видите, что сами во всем виноваты; должна ли я проклинать или благословлять провидение, пославшее вас на моем пути в Тригорское? Если еще вы будете сердиться на меня за то, что я остаюсь здесь, вы будете тогда прямо чудовищем, слышите ли, сударь? Я сделаю все возможное, чтобы не оставаться, даю вам слово, и если мне не удастся, то поверьте, не по моей вине. Не думайте, однако же, что я хочу этого потому, что тут никого у меня нет. Совсем нет: я нашла здесь очень милого кузена, который меня страстно любит и не желает ничего лучшего, чем доказать мне это по вашему способу, если бы я только пожелала. Это не улан, как вы может быть готовы предположить, но гвардейский офицер, очаровательный молодой человек, который мне ни с кем не изменяет; слышите? Он не может перенести мысли, что я столько времени пробыла с вами, таким безнравственным человеком. Но увы! Я ничего не чувствую при его приближении: присутствие его не вызывает во мне никакого волнения.
Я все еще надеюсь получить от вас письмо. Какой радостью это было бы для меня! Я не смею, однако, просить вас об этом, я боюсь даже, что не смогу вам писать, так как не знаю, удастся ли мне прятать письма от моих кузин, а тогда что могла бы я вам сказать? Я предпочитаю совсем не получать от вас писем, чем иметь подобные тем, которые писались вами в Ригу.
Почему не покинула я вас теперь с тогдашним безразличием, почему Нетти не приехала тогда за мной, — быть может, мы расстались бы иначе. Я не показала ей этого письма под различными предлогами, говоря, что пишу А. К[ерн]. Но я не могу так поступать всегда, не вызывая подозрение; несмотря на все мое легкомыслие и непоследовательность, вы сумели сделать меня скрытной. Я говорю о вас возможно меньше, но мне грустно, и я плачу. Это, конечно, очень глупо, так как я уверена, что вы уже думаете обо мне с большим равнодушием и, быть может, рассказываете обо мне всякие ужасы, тогда как я. Я забыла вам сказать, что мама нашла вас грустным при нашем отъезде. Ему, кажется, нас жаль! Мое желание вернуться внушает ей подозрение, и я боюсь слишком торопить это. Прощайте, делаю вам гримасу.
8 марта. Уже несколько дней, как я написала вам это письмо: я не могла решиться вам его отослать. Боже! Решено, что я останусь здесь. Вчера у меня была очень бурная сцена с моей матерью из-за моего отъезда. Она сказала перед всеми моими родными, что решительно оставляет меня здесь, что я должна остаться и она никак не может меня взять с собою, ибо, уезжая, устроилась так, чтобы оставить меня здесь. Если бы вы знали, как я опечалена! Я, право, думаю, как и А. К., что она одна хочет одержать над вами победу и что она из ревности оставляет меня здесь. Надеюсь, однако же, что это продлится так только до лета: моя тетка поедет тогда во Псков, и мы вернемся вместе с Нетти. Но сколько перемен может произойти до тех пор — вас могут простить, может быть, Нетти сделает вас другим. Очень неосторожно будет с моей стороны возвращаться вместе с ней, но я все же подвергну себя этому риску и надеюсь иметь достаточно самолюбия, чтобы о вас не жалеть. А. К. тоже должна сюда приехать, но между нами не будет соперничества, по-видимому, каждая из нас довольна своей участью. Это делает нам честь и доказывает наше тщеславие и доверчивость. Евпраксия пишет мне, что вы сказали ей, будто веселились во Пскове — это после меня? Каким же вы показали бы себя и как глупа была бы я! Взяли ли вы тросточку Ильи Ив. — когда я вернусь, я у вас ее спрошу. Боже! Как я была бы рада, если бы получила письмо от вас; не обманывайте меня, во имя неба, скажете, что совсем меня не любите, тогда, может быть, я буду спокойнее. Я страшно зла на мою мать; вот ведь какая женщина! Впрочем, во всем этом есть и ваша вина.
попало в руки мамы; не написать ли к вам через Евпр. — сообщите, как будет лучше.
А. Н. Вульф — А. С. Пушкину
Вторая половина марта 1826 г. Малинники
Ради бога, разорвите мое письмо и разбейте мою псковскую чашку. Такой подарок — дурная примета. Я очень суеверна, и чтобы вознаградить вас за эту потерю, обещаю вам подарить, по возвращении, тот сургуч, который вы у меня просили при моем отъезде.
. (Одно слово вымарано)
А. Н. Вульф — А. С. Пушкину
20 апреля 1826 г. Малинники
Боже! Какое волнение я испытала, читая ваше письмо, и как я была счастлива, если бы письмо сестры не примешало горечи к моей радости. Вчера утром я пила чай, когда мне принесли с почты книги, я не могла отгадать, откуда они; когда, приоткрыв, я увидала Las-Casas [10] А. К., а также Нетти. Я не ревную, уверяю вас; если бы это и было, моя гордость, поверьте, тотчас взяла бы верх над чувством, и, однако же, я не могу не сказать вам, как оскорбляет меня ваше поведение. Как могли вы, получив мое письмо, воскликнуть: Ах, господи, что за письмо, словно от женщины! И вы бросаете его, чтобы читать глупости Нетти; не хватало только вам сказать, что вы его находите чересчур нежным. Нужно ли вам говорить, как это меня оскорбляет, не говоря уже о том, как компроментируете вы меня, говоря, что письмо от меня. Моя сестра очень за это оскорбилась и, боясь меня огорчить, сообщает об этом Нетти. Эта последняя, не зная даже, что я вам писала, раздражается упреками на недостаток дружбы и доверия к ней с моей стороны, а вы еще меня обвиняете в ветрености, вот что делаете вы сами! Ах, Пушкин, не достойны вы любви, и я вижу, что была бы счастливее, если бы покинула Тригорское ранее и если бы последнее время, проведенное с вами, могло бы изгладиться из моей памяти. Как это (вы) не поняли, почему я не хочу получать от вас писем вроде тех, какие посылали в Ригу. Ведь тот стиль, который раньше задевал только мое тщеславие, истерзал бы теперь мою душу: прежний П. был для меня не тот, какому я пишу теперь. Разве вы не чувствуете этой разницы? Это было бы очень для меня унизительно; я боюсь, что вы не любите меня, как должны были бы любить; вы разрываете и раните сердце, цены которому не знаете; как была бы я счастлива, если бы была так холодна, как вы это предполагаете! Никогда в жизни не переживала я такого ужасного времени, как здесь; никогда еще не испытывала я таких душевных страданий, тем более что должна таить все горести в своем сердце. Как проклинала я мое путешествие сюда! Сознаюсь вам, что последнее время, после писем Евпр., я старалась делать все возможное, чтобы вас забыть, ведь я очень сердита на вас! Не тревожьтесь относительно кузена, моя холодность его оттолкнула, да и потом явился другой соперник, с которым он не смеет равняться и которому принужден уступить место: это Анреп, который провел здесь последние дни; нужно сознаться, он очень красив и оригинален; я имела счастье и честь одержать над ним победу. О, этот превосходит даже и вас, чему я никогда бы не поверила, — он идет к своей цели гигантскими шагами; судите сами: я думаю, что он превосходит вас даже в дерзости. Мы много говорили о вас, к моему большому изумлению, он сказал мне также некоторые ваши фразы, напр., что я чересчур умна, чтобы иметь предрассудки.
Почти в первый же день он схватил мою руку и сказал, что имеет полное право ее поцеловать, раз я ему так сильно нравлюсь. Заметьте, сударь, пожалуйста, что он не ухаживал здесь и не ухаживает ни за кем другим и не повторяет мне фраз, сказанных другой; напротив, он не обращает ни на кого внимания и всюду следует за мной. Уезжая он сказал, что от меня зависит его возвращение сюда. Однако же не бойтесь, я к нему ничего не чувствую, он не производит на меня никакого впечатления, тогда как одно воспоминание о вас так меня волнует!
Мама обещала прислать за мной в июне месяце, если тетя не приедет летом. Нужно ли мне просить вас сделать все возможное, чтобы она осуществила это поскорее. Я сильно опасаюсь, что у вас совсем нет любви ко мне; но вы испытываете лишь временные желания, которые хорошо знакомы и многим другим.
Порвите мое письмо по прочтении, заклинаю вас, я сожгу ваше; знаете ли, я всегда боюсь, что вы найдете мое письмо чересчур нежным, и потому не говорю вам всего, что чувствую.
бы довольна. Боже, я никогда не поверила бы, что напишу когда-нибудь такую фразу мужчине! Нет, я ее вычеркиваю! Прощайте еще раз, делаю вам гримасу, раз вы их любите. Когда мы увидимся? не буду жить до этого момента.
А. Н. Вульф — А. С. Пушкину
2 июня 1826 г. Малинники
Я наконец получила ваше письмо вчера. Трейер принес мне его сам, и я не могла удержаться от восклицания при виде вашего письма. Почему вы не писали мне так долго? Разве вы не могли этого сделать из Пскова? Как слабы оправдания, которые вы мне всегда приводите! Все, что вы пишeте об Анрепе, мне в высшей степени не нравится и оскорбляет меня двояким образом; во-первых, предположение, что он сделал больше, чем поцеловать мне руку, с вашей стороны крайне обижает меня, а слово все равно еще того хуже: оно оскорбляет и огорчает меня в другом смысле. Надеюсь, вы достаточно умны, чтобы почувствовать, что этим вы высказываете свое безразличие к создавшимся между мною и им отношениям. Полагаю, что это не очень нежно с вашей стороны. Заметила я, что он превосходит в дерзости и неосторожности из его поведения не только со мной; но по его обращению со всеми и из общего разговора. Итак, нет надежды, что мама пришлет за мной, это весьма прискорбно. Над. Гавр. все обещает маме приехать в будущем месяце: но на это нельзя рассчитывать; ведь это она портит все дело, а между тем г-жа Трейер приедет сюда через две недели и я могла бы поехать с ней. Было бы превосходно, если бы мама прислала мне с нею экипаж и тогда в этом месяце я была бы в Тригорском. Я рассчитываю, что мой брат это устроит! нужно только убедить маму, что Н. Гавр. будет откладывать свое путешествие с месяца на месяц и все будет откладывать. Я думаю, что он уже в Тригорском и напишу ему по этому поводу. Вся эта неопределенность меня очень мучает; все это время я была очень больна и теперь еще сильно страдаю. Как я была удивлена, получив на этих днях большой пакет от вашей сестры, она мне пишет вместе с А. К., обе они в восторге друг от друга. Левушка пишет мне тысячу нежностей в этом же письме, и к моему большому удивлению, я нашла там несколько строк от Дельвига, которые мне доставили большое удовольствие. Мне кажется, однако же, что вы немного ревнуете к Левушке. Я нахожу, что А. К. прелестна, несмотря на свой большой живот; это выражение вашей сестры. Вы знаете, что она осталась в Петерб. на время родов, а затем собирается приехать сюда.
Вы хотите выместить на жене Левушки [11] почтовых лошадей и приехать одной; желала бы я видеть, как любезно меня встретит мама; она готова будет меня совсем не принять. Эффект получился бы слишком сильный! Бог ведает, когда мы опять увидимся! Это ужасно, и это повергает меня в грусть. Adieu, ti mando un baccio, mio amore, mio delizie (Посылаю тебе поцелуй, моя любовь, моя прелесть (итал.).)
Пишите мне чаще, ради бога; ваши письма одно мое утешение. Я, знаете ли, очень грустна. Как желаю я и боюсь моего возвращения в Тригорское.
Но я предпочитаю лучше поссориться с вами, нежели оставаться здесь: эти места очень безвкусны, и нужно сознаться, что среди уланов Анреп еще самое лучшее, вообще же весь полк немногого стоит, и воздух здешний не идет на пользу, я постоянно болею. Боже! когда же я вас увижу опять!
11 сентября 1826 г. Петербург
правый, что же с вами будет. Ах! Если бы я могла спасти вас, рискуя жизнью, с каким удовольствием я бы ею пожертвовала и одной только милости просила бы у неба — увидать вас на мгновенье перед тем, как умереть.
А. Н. Вульф — А. С. Пушкину
16 сентября 1826 г. Петербург
Все мои усилия к великодушию не могут заглушить чувства огорчения, которое я испытываю, когда думаю, что не найду вас больше в Тригорском, куда меня призывает сейчас моя несчастная звезда; чего бы я не дала, чтобы совсем его не покидать и не возвращаться в него теперь. Я написала вам длинное письмо с князем Вяз.
Я бы хотела, чтобы оно не дошло до вас: тогда я была в отчаянии, что вы схвачены, и готова была на всякие неосторожности. Я видела князя в театре и в продолжение всего спектакля только и смотрела на него в бинокль. Я тогда надеялась вам рассказать о нем.
Я была в восторге повидаться с вашей сестрой, она прелестна. Знаете ли, я нахожу, что она на вас очень похожа; я не знаю, как не заметила этого раньше — скажите мне, прошу вас, почему вы перестали мне писать: безразличие или забвение? Гадкий вы! недостойны вы того, чтобы вас любили, много счетов нужно было бы мне свести с вами, но горесть, что я больше не увижу вас, заставляет меня все забыть. (не разобрано) сколько хлопот, я думаю, в Москве — я он устанет внимать. ну беспрестанно — А. Керн вам велит сказать, что она бескорыстно радуется вашему благополучию и любит искренно и без зависти. Прощай мое прошлое блаженство и. yves! (не разобрано). Никто в жизни не заставит меня испытать тех волнений и ощущений, какие я переживала рядом с вами. Письмо это может служить доказательством моего доверия к вам. Итак, я надеюсь, что вы меня не скомпрометируете и разорвете мое письмо, написав мне на него ответ (будет ли он?).
На обороте. — Фальшивому брату, чтобы не скандализировать свет.
Примечания
7. В письмах А. Н. Вульф и П. А. Осиповой часто называются различные женские имена или инициалы: А. К. — Анна Петровна Керн; Нетти — Анна Ивановна Вульф, племянница П А. Осиповой; Александрина — Александра Ивановна Осипова, падчерица П. А. Осиповой; Евпраксия — младшая дочь А. Осиповой от первого брака, в замужестве баронесса Вревская.
8. Алексей Вульф, брат Анны Николаевны
9. В оригинале, видимо, ошибочное расположение слов или знаков препинания: «он говорит, она думала. » Мы переставили их согласно смыслу фразы, выправив одно окончание.
— французский историк (1766-1842). Он сопровождал Наполеона в изгнание и написал «Мемориал Святой Елены (1823), в котором привел рассказы французского императора о всех эпохах его истории. Об этой книге, несомненно, идет речь в письме А. Н. Вульф. Отметим, что книга эта имелась в библиотеке Пушкина.
11. Левушка, вероятно, Лев Сергеевич Пушкин, брат поэта. Фраза о «жене Левушки» (la femme de Leon) не совсем понятна, т. к. Л. С. Пушкин женился только в 1843 г. (в Одессе на Г. А. Загряжской). Очевидно, имеется в виду определенное лицо, не состоявшее с Л. С. Пушкиным в официальном браке.